всхлипы. Здесь что, кто-то плачет?
Она остановилась и прислушалась. Потом пошла на звук, стараясь не шуметь. И осторожно заглянула за угол, где стояли скамейки, которые на прошлой неделе вынесли из спортивного зала, потому что там планировали провести ремонт.
Окон в этом закутке не было, поэтому пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть что-то в полумраке. На одной из скамеек сутулилась женская фигура. Миранда вышла из-за угла и направилась к ней. Вдруг что-то случилось и требуется ее помощь?
— С вами все в порядке? — негромко спросила она.
И когда девушка обернулась, Миранда поняла, что знает ее. На нее из полумрака смотрела Мэй.
Мэй, явно смутившись, полезла в сумку за носовым платком. Не для того она пришла сюда, чтобы ее обнаружили. Да еще кто — Миранда!
— Так ты в порядке? — повторила Миранда, понимая, что этот вопрос звучит глупо как никогда.
Вовсе не в порядке, это же очевидно. И Мэй в подтверждение ее догадок отрицательно покачала головой.
— Нет, но я не хочу это обсуждать, — сказала она.
Потом глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Но получилось не очень хорошо, и следующий всхлип легко доказал это.
В первую секунду Миранда хотела развернуться и уйти. Зачем навязывать помощь, ведь ясно прозвучало — Мэй не хочет ничего обсуждать. Но потом девушка подумала, что Мэй, возможно, изменит свое решение.
Поэтому она подошла к скамейке и села рядом с Мэй.
— Я чувствую, что что-то случилось, Мэй. Мы не были подругами, но неплохо общались, разве не так? Поэтому, если захочешь выговориться, я к твоим услугам. И никому ничего не скажу, обещаю. Я не выдаю чужих секретов.
Странно, но эти слова привели вовсе не к тому результату, который ожидала Миранда. Мэй посмотрела на нее внимательно… и разрыдалась еще сильнее.
— Что бы ни случилось, я уверена, что нет повода так переживать. — Миранда приобняла плачущую Мэй.
Это произошло само собой. Она просто поддалась эмоциям, протянула руку и положила на плечо Мэй. И та не оттолкнула ее.
— Все ужасно, — наконец заговорила Мэй. — Я чувствую себя просто отвратительно.
Миранда внимательно посмотрела на нее. Неужели стряслось что-то серьезное?
А та продолжала:
— Мы поругались с Кевином. Мы часто с ним ругались, но в последний раз это была не просто ссора. Это конец наших отношений.
Мэй вытерла платочком слезы с лица. Судя по ее виду, она рыдала не меньше часа. Ей бы сейчас умыться холодной водой, а то веки совсем опухли.
— Мне поначалу казалось, что мы созданы друг для друга, — продолжала она. — Он же такой красивый, умный… С ним интересно.
А потом…
Миранда с грустью смотрела на нее. Что сказать на это? У нее никогда не было серьезных отношений, поэтому вряд ли она может выступать советчиком.
— Может быть, это просто кризис? — предположила она. — Вы еще помиритесь.
— Нет, — покачала головой Мэй. — Я не собираюсь с ним мириться. Я не понимаю его некоторых поступков. А он не понимает меня. Проблема в том, что я все еще люблю его. То есть умом я осознаю, что не должна быть с ним, но сердцу же не прикажешь! — Мэй перевела дыхание, а потом взглянула в глаза Миранде: — Пожалуйста, не выспрашивай у меня подробности. Может быть, когда-нибудь я и расскажу тебе, но только не сейчас, хорошо?
Миранде оставалось лишь кивнуть. Действительно, это уж дело добровольное.
А Мэй закрыла лицо руками. Всхлипов было все меньше, кажется, она потихоньку успокаивалась. Еще минут десять, и они смогут пойти домой. В глубине души Миранда была рада, что застала здесь соседку по комнате. Наконец-то они поговорили и теперь, должно быть, смогут нормально общаться. Странно, что Мэй скрывала от нее, что в последнее время часто ссорилась с Кевином. Но с другой стороны, может, ей и думать было об этом неприятно, не то что обсуждать с кем-то…
А Мэй глотала слезы, глядя, как Миранда пытается поддержать ее в сложной ситуации. Ну как можно ей сейчас признаться, что они с Кевином читали ее дневник? Это же гадко, некрасиво.
И все ссоры с Кевином начались именно с этого момента. Мэй вдруг подумала, что он относится к большинству людей так, словно они стоят на несколько ступеней ниже него. Легко может обидеть кого-то, высмеять. Причем ни за что, просто потому что настроение к этому располагает.
Ужасно, но Мэй поняла, что и в ее характере есть такие черты. Разве не смеялась она вместе с другими студентами над «чудной Мирандой Эмери»? Разве не называла ее за глаза «последней девственницей университета в Беркли»?
Осознав это, Мэй ужаснулась. Попыталась поговорить на эту тему с Кевином, но осталась непонятой. Он посоветовал жить легко и не углубляться в подобные проблемы. Но Мэй не хотела бездумно прожигать жизнь. И они начали ссориться.
В конце концов Кевин обвинил ее в том, что она просто ищет причины расстаться. И раз так, то тянуть с этим не следует.
Он действительно не стал «затягивать» — уже на следующий день, не скрываясь, гулял вместе с Ванессой, хорошенькой первокурсницей. Нужно ли говорить, что Мэй переживала? Правда, обсуждать это ни с кем не хотела, да и не стала бы, если бы Миранда случайно не застала ее, плачущую.
Миранда… Многие студенты были к ней несправедливы. Разве можно судить о человеке только по внешнему виду? Да, она одевалась безвкусно, порой даже смешно… Но оказалось, что ей нужно просто помочь, показать, в каком направлении двигаться. И вот пожалуйста: кто теперь опознает в этой красотке ту серую мышку, которой она была раньше?
А что касается душевных качеств, то Миранда выгодно отличается от многих. Вот сейчас — поняв, что кто-то в беде, сразу ринулась на помощь.
Мэй подняла на девушку глаза и вздохнула:
— Ну что, пойдем отсюда? Иначе учебный корпус закроют, и нам придется ночевать здесь.
Они поднялись со скамейки и неторопливо пошли по коридору к выходу.
Некоторое время молчали, но, оказавшись на улице, Миранда не удержалась и задала волнующий ее вопрос:
— Как считаешь, ты не будешь жалеть, что рассталась с Кевином?
Мэй ответила после недолгой паузы:
— Уверена, что нет. Сейчас переживаю, конечно, но это потому, что все еще испытываю к нему чувства. Но я знаю, что он не изменится. Он просто не хочет меняться. А быть с ним, с таким, какой он сейчас, я не хочу.
Миранда задумалась. Что же такого натворил Кевин?
— Как только я переболею этой любовью, все будет нормально, — продолжила Мэй. — Сомнений быть не может. Он не тот, о ком можно жалеть. Поверь мне на слово.
Последнюю фразу она произнесла очень четко, словно подчеркивая ее смысл. При этом внимательно посмотрела в глаза Миранде. Миранда слегка смутилась. Что Мэй хочет сказать этим?
— А у тебя когда-нибудь был парень? — вдруг спросила Мэй. — Ты встречалась с кем-нибудь?
Миранда немного смутилась, но потом все-таки ответила:
— Нет, никогда. То есть мне нравились мальчики — и в школе, и потом… Но никто никогда не приглашал меня на свидания. Впрочем, я прекрасно понимала почему, поэтому не обижалась. Кому захочется гулять с такой страшилой…
— Но теперь-то все изменилось, — напомнила Мэй. — И я могу тебе совершенно точно сказать, что ты нравишься некоторым студентам.
— Да? — растерянно улыбнулась Миранда.
