Оливер пока ничего не знал. Однако пора было поставить его в известность, и Мэри сочла, что время настало, тем более Пеппер обещала приехать. Им придется поддерживать друг друга, ведь у Филипа слабое сердце. Оливер может остаться круглым сиротой, и это больше всего тревожило Мэри. Она поглядела на часы. Скоро приедет Пеппер. Жаль, у нее мало времени... Она не успела внушить Пеппер... Приступ боли был такой сильный, что Мэри не могла ни о чем думать.
Когда немного отпустило, она подошла к двери и позвала Оливера. Он прибежал, и ей сразу стало ясно, что он что-то чувствует, хотя и молчит.
Мэри привела его в свою гостиную, где он малышом ползал на полу, а потом учился вставать на ножки и ходить. Как много воспоминаний, как много счастья!..
Тщательно подбирая слова, Мэри рассказала ему о своей болезни, и он внимательно слушал, не сводя с нее блестевших от слез глаз.
— Оливер, я говорю это, потому что, когда я уйду, всякое может случиться с папой, и ты должен... Я хочу, чтобы ты жил с Пеппер.
Дай Бог, чтобы она не ошиблась... У нее не было сомнений насчет того, возьмет его Пеппер к себе или нет. Но вот сумеет ли она сделать его счастливым? Поймет ли она, какое счастье ей подарили небеса? Оценит ли своего сына?
Мэри тряхнула головой, стараясь сосредоточиться на том, что еще нужно сказать Оливеру. У нее слишком мало времени и сил. Нельзя тратить их напрасно. Она заметила удивление в глазах сына.
— Пеппер — твоя крестная. Она будет заботиться о тебе...
Ей с трудом удалось сдержать слезы. Ради Оливера надо быть сильной, мысленно твердила себе Мэри. Она не могла сказать ему правду. Когда-то Пеппер взяла с нее слово, и все-таки... Мэри поглядела на Оливера и еще раз подумала, как мудро поступила эта девочка. Да, правду сказать нельзя, но подготовить мальчика к ней — ее святой долг.
— Я поговорю с Пеппер, когда она приедет, — продолжала Мэри. — Пеппер поймет.
— И мне придется переехать к ней в Лондон?
— Да, — твердо ответила Мэри. — Обещай мне не забыть, что я тебе сказала. Но ни о чем не спрашивай Пеппер, пока я сама не поговорю с ней.
Пришедшая с болезнью прозорливость подсказывала Мэри, что Пеппер гораздо тяжелее перенесет ее смерть, чем Оливер... С грустью Мэри подумала, что Пеппер ее любит.
Симон приехал в Оксфорд и поселился в маленьком отеле. На поиски Пеппер он решил отправиться с утра. В том, что он найдет ее, не было сомнений. А пока предстояло сделать еще кое-что...
Его ждал Марчингтон. В доме давно никто не жил, и массивные ворота уже начала разъедать ржавчина. Однако Симон проехал мимо них по довольно узкой и неровной насыпи в направлении конюшен и других хозяйственных построек.
Два года назад умер отец Тима, потом его кузен, и так как наследников-мужчин больше не было, то начались семейные распри. Дело передали в суд, и до решения суда никто не имел права здесь жить.
Обо всем этом Симон знал. Он уже все продумал в деталях и поэтому приехал в Марчингтон, в дом Тима, в то место, которое тот выбрал для убийства Пеппер. Будет справедливо, если он именно здесь приведет в исполнение свой план.
В дом он влез, разбив окно библиотеки. Покойный граф ни за что не хотел устанавливать современную охранную систему, полагаясь на привычных собак, но теперь собак тут тоже не было, и никто не мог видеть, как Симон переходит из одной погруженной в сумерки комнаты в другую.
Где же мебель, картины? Наверное, на складе ждут своего часа, решил Симон. Дом казался постаревшим и сильно обветшавшим, однако Симон не решился включить свет. Впрочем, дорогу в часовню он и без света нашел легко.
В руках у него был большой сверток. В часовне он положил его на алтарь, на котором, пролив много крови, умерла Дебора.
Развернув сверток, Симон достал длинные свечи. Хотя он не собирался их зажигать, однако по телу все равно пробежал трепет восторга, едва он дотронулся до них. Удивительно, насколько легко оказалось их купить, да и владелец магазинчика, как ни странно, не проявил ни к нему, ни к его покупкам никакого интереса. Привык, верно...
Черная магия, сатанизм... Многие словно в шутку бросаются этими словами, но Симон был поражен, когда убедился, что в людях еще сильна вера в могущественные силы зла. Наверное, Тим был прав, а он ошибался. От волнения его трясло, хотя Симон всего лишь поставил себе целью наказать Пеппер Майденес, а не вызывать дьявола.
Симон зажег фонарик, чтобы проверить, все ли на месте. Лежа на узкой кровати в убогой квартире, он много раз мысленно проделывал все от начала до конца, так что теперь мелькавшие в его голове и ставшие привычными образы действовали на него почти успокаивающе.
За работой он все время разговаривал со своим другом, который теперь, когда безумие почти полностью завладело Симоном, редко покидал его, — ведь Тим для него словно восстал из мертвых. В этих разговорах Симон обретал могущество, какого иначе мог бы достигнуть только с помощью наркотиков.
Ему казалось, что он мстит не только за себя, но и за Тима, ведь смерть друга и любовника на совести этой проклятой суки. Все дальше и дальше он уходил от реальной жизни, и когда покинул Марчингтон, то навсегда исчез член парламента и бывший претендент на пост премьер-министра Симон Геррис, а его место занял с виду нормальный и здравомыслящий человек, но на самом деле опасный безумец.
Мэри отправила Оливера спать еще до приезда Пеппер. Она хотела поговорить с ней наедине, хотя Филип и возражал. В конце концов, он сдался. Его пугало то, как слабеет под натиском болезни его сильная жена, которая долгие годы была ему надежной опорой.
Они обсудили будущее Оливера, и Филип согласился со всем, что сказала Мэри. Но как посмотрит на это Пеппер? Мэри не сомневалась, что она сделает все, как надо. Сделает ли?..
Едва Пеппер вошла в дом, как сразу поняла, что здесь поселилось горе. И дело было не в отсутствии Оливера. Она чуяла беду. Да и Наоми словно стояла за ее спиной, так что Пеппер едва удерживалась, чтобы не оглянуться.
Она бросилась к Мэри, как обиженный ребенок бросается к матери.
Без лишних слов, тихо и спокойно Мэри рассказала ей о своей болезни, и на мгновение Пеппер застыла, не в силах осознать услышанное.
— Но ведь должно быть какое-то лечение, операция...
Мэри покачала головой.
— Слишком поздно. Я умру, Пеппер, и, наверное, скоро. Если бы ты не приехала сегодня, я бы сама позвонила тебе на следующей неделе.
Пеппер хотелось кричать, звать на помощь, биться головой об стену, но она понимала, что это не поможет. Словно серая тень накрыла ее, и даже присутствие Наоми не могло облегчить страдания. Пеппер уже и так многое потеряла в жизни и не хотела терять Мэри...
— Пеппер, обещай, что возьмешь Оливера к себе, если что-нибудь случится с Филипом.
Пеппер пришла в себя. Они сидели в комнате Мэри, и только теперь до Пеппер дошло, как тщательно Мэри продумала свой разговор с ней, даже Библию приготовила.
— Эта Библия досталась мне от бабушки. В ней все важные даты, когда ей подарили Библию, когда она вышла замуж, когда родила своих детей, когда они умерли... Моя мама тоже все записывала в ней, и я тоже... Поклянись на этой Библии, которая для меня священна, что все сделаешь так, как я говорю.
Разве могла Пеппер отказать? Да она и не собиралась ей отказывать. Оливер был ее сыном, ее болью, едва она поняла, что любит его, что всегда любила...
Взяв Библию в руки, она сделала все, как сказала Мэри.
Потом они еще долго говорили...
— Знаю, я немного старомодна, но мне бы очень хотелось, чтобы ты, Пеппер, тоже нашла своего Филипа.
