– Да, – вставая, ответила она.
– Ты к экзаменам хотя бы готова? – вздохнув, поинтересовался Карталов. – Ты бы с ним хоть по- английски говорила, что ли.
– Мы говорим, – улыбнулась Аля. – Он хорошо по-английски говорит.
– А что он плохо делает, ты не знаешь? – спросил Карталов.
Глава 7
«Так все и будет, так и будет… – повторяла себе Аля, когда мысли ее все-таки обращались к будущему. – Он уедет, потом я к нему съезжу, потом вернусь, потом он опять… Он все правильно делает, он сразу все верно понял. И у нас все спокойно, ровно. О чем переживать?»
Но чем больше она уговаривала себя таким образом, тем яснее ей становилось, что таких легких, приятных и необременительных отношений у нее с Андреем не будет.
Когда он говорил о будущем, каждое его слово казалось ей предельно убедительным. Он говорил: «Когда мы с тобой поедем в Кордову…» – и она послушно представляла себе Кордову, расцвеченную красками его воображения. Он говорил: «В ноябре я приеду на неделю», – и она гадала, какую роль будет в это время играть – может быть, Роксану в «Сирано де Бержераке», о которой однажды упомянул Карталов?
Обо всем этом можно было думать, вслушиваясь в его спокойный голос – особенно если закрыть глаза и чувствовать при этом, как легко и ласково он гладит ее голову, лежащую у него на плече, как тихо целует в висок.
Но в минуты, когда желание охватывало их и ничто не сдерживало стремительного порыва друг к другу, – в эти минуты невозможно было верить в то, что они будут вот так спокойно, ровно жить, разделенные бесконечным расстоянием.
– Милая моя, любимая моя, – шептал он на последнем, невыносимом взлете страсти, и Аля ясно слышала страдание в его голосе. – Единственная моя, подожди… – И прижимал к себе так, что в глазах у нее темнело.
Андрей никогда не повторял этих слов в спокойные минуты, когда прикосновения его становились только ласковыми. Но ведь они были, эти слова, и эти объятия, и это страдание в голосе, которое не относилось к соединенью тел… Она не могла все это забыть! И не хотела…
Аля не совсем понимала, зачем Андрей приехал на этот месяц в Москву. Кажется, у него не было здесь особенных дел. Только однажды она слышала, как он с кем-то договаривался по телефону о встрече на завтра, и даже спросила:
– Что-то важное, Андрей?
– Ничего, – пожал он плечами. – Визит в инстанции. Зачем – я не совсем понимаю.
И сколько она ни пыталась потом выудить из него хоть что-нибудь о визите и об инстанциях, он только отшучивался, как обычно.
Поэтому она удивилась, когда Андрей сказал однажды утром:
– Аля, я тебя не смогу сегодня встретить.
Он всегда встречал ее вечером после спектаклей или поздних репетиций, и на ее попытки уверить его, что она прекрасно доберется домой сама, неизменно отвечал:
– Через пару недель ты всюду будешь добираться сама. Во всяком случае, без меня. Я даже знать не буду, куда ты пошла после спектакля, так что смирись уж пока с моими оковами.
Она совсем не думала об оковах и идти никуда не собиралась! Но говорить ему об этом не хотелось – все равно что оправдываться…
– Идешь сегодня куда-то? – спросила Аля, торопливо допивая кофе.
– Да. Встреча с друзьями юности, – ответил Андрей. – Извини, не зову тебя с собой.
– Совсем даже не обязательно… – пробормотала она. – Почему ты должен меня звать? Да я и занята сегодня допоздна.
Но в душе у нее что-то дрогнуло при этом в общем-то вполне обыкновенном известии – как от дурного предчувствия.
– Я тебя не зову потому, что моя бывшая жена тоже придет, – сказал он, пролистывая газету.
– У тебя была жена? – стараясь говорить как можно более равнодушным голосом, спросила Аля.
– Была. А ты думала, никогда не было?
– Вот уж не думала, – улыбнулась она (улыбка, впрочем, вышла кривоватая). – Я думала, что даже не одна. Ты мужчина завидный и мальчиком невинным не кажешься. Я давно тебя хотела спросить, Андрей… А кто была твоя жена?
– Флейтистка, – ответил он. – Она и сейчас флейтистка.
При этих словах Але представилось что-то прекрасное и воздушное – неуловимый, легкий силуэт. Такой же легкий, как его походка…
– Возьми машину, – сказал он. – Наверное, я вернусь поздно.
Она и сама пришла поздно, но Андрея еще не было.
Аля вдруг поняла, что впервые входит в эту квартиру без него, и даже остановилась на пороге, словно не решаясь пройти в комнату.
Этот дом, в котором она жила уже почти месяц, даже отдаленно не казался ей своим. Обычно она старалась об этом не думать, да и некогда было особенно думать за бесконечными репетициями, спектаклями, занятиями вокалом, в котором она была не сильна… Ей достаточно было того, что Андрей
