– Почему за меня? За нас… – возразила Лиза. – И за наш дом!
– Ну конечно – за дом, – согласился он. – Просто я думал о тебе, потому он и получился. И я хочу выпить за тебя.
Ей хотелось сказать, что этот дом не «получился», а был создан его волей, его энергией, его умением находить самое точное, единственно возможное решение. Но она промолчала. Ей казалось невозможным произносить слова, и она поцеловала его долгим, благодарным поцелуем.
Переодевшись, Лиза отправилась в ванную.
– Подожди, сперва я, а потом ты, – сказала она Юре.
– Ну, зачем же ждать? Я другую ванную поищу пока. Здесь, кстати, и бассейн есть. А ты приходи поскорее, Лиз…
Он задержал ее руку в своей, и она тут же заметила, как знакомо, призывно Юра смотрит на нее, как мгновенно пересыхают его губы.
Когда она, освеженная душем, с еще кружащейся от шампанского головой, в прилипающем к мокрому телу халате, вошла в комнату, – Юра уже пригасил свет, разделся и стоял у прозрачной стены, глядя в пустынный сад.
– Страшновато… – сказал он, услышав ее шаги и оборачиваясь. – Или нет?
– Почему? – удивилась Лиза. – Из-за того, что сад пустынный?
– Нет… Да и ладно, о чем это я! – Он тряхнул головой и привлек Лизу к себе.
Она проснулась незадолго до рассвета. Не спалось на новом месте – из-за лавины впечатлений, из-за волнений неведомого пространства, которые не отпускали даже во сне. Юрины ресницы были сомкнуты, он дышал так тихо, что грудь едва поднималась. В пустынном доме было прохладно, и Лиза прикрыла его одеялом, как ребенка, разметавшегося во сне.
Занавесок на прозрачной стене не было, лунный свет бил прямо в глаза.
«Конечно, какая здесь спальня!» – подумала Лиза, нащупывая халат на полу у кровати.
Она вздрогнула, выбравшись из-под одеяла, но все же ступила на холодный гладкий паркет, набросила халат и подошла к стеклянной стене. Остановилась там, где стоял перед сном Юра, посмотрела в сад.
И тут она ощутила какой-то странный порыв: ей безумно, до дрожи, захотелось выйти в этот ночной несуществующий сад, почувствовать дыхание весенней реки!.. Лиза даже испугалась: почему вдруг? Но, не в силах противиться непонятному влечению, она осторожно, словно разрывая невидимую нить, открыла балконную дверь…
Холодом пахнуло на нее, холодом и сыростью. Лиза вздрогнула, но что-то влекло ее наружу, и она ступила босой ногой на мраморные плиты лестницы-веранды.
Несмотря на пронизывающий ветер, ей захотелось потанцевать прямо на обжигающе-холодном мраморе. Она и пробежалась по нему, подняла руки, закружилась, приподнявшись на носки…
– Лиза! – вдруг услышала она сквозь шум ветра. – Лиза, куда ты, не уходи!
Выходя на веранду, она прикрыла за собою балконную дверь, но – наверное, от ветра – та распахнулась снова. Лиза увидела, что Юра проснулся и, лежа на животе лицом к балкону, смотрит на нее, подперев голову руками. Но почему он так странно зовет ее?..
Она бегом вернулась в комнату, села рядом с ним.
– Что ты? – спросила она. – Я ведь никуда не ухожу, что ты?
Он перевернулся на спину быстрым движением, и Лиза в тревоге заглядывала теперь в его глаза, сидя на краешке кровати.
– Я сам не знаю… – тихо сказал он, и Лиза вдруг заметила в его глазах отблеск страха – какого-то детского страха.
Он казался сейчас беспомощным, он никогда не был с нею таким! И это было так неожиданно: мужчина, подаривший ей удивительный дом, мужчина, который словно бы держал ее постоянно на руках… Она наклонилась, коснулась губами его губ. Юра тут же привлек ее к себе.
Лиза чувствовала, что он сгорает от желания, что его тянет к ней сильнее, чем магнитом, она чувствовала его мужскую мощь и страсть – и одновременно он был каким-то растерянным, и она снова подумала о нем как о ребенке…
И вдруг она поняла: в Юре нет сейчас того невидимого запрета, который она ощущала именно в такие минуты, в минуты самой страстной близости! Он ничего больше не скрывал от нее, он весь был раскрыт перед нею и без слов просил ее быть с ним.
И она обняла его, приподняла его голову, целуя и поражаясь его неподвижности. Юра был весь напряжен, как струна, как тетива, но словно ждал от нее чего-то. И, осторожно скользнув вниз, Лиза прикоснулась губами к его груди, провела языком, и снова – вниз, чувствуя, как Юра тянется к ней, слыша, как томительный, хриплый стон вырывается из его мгновенно пересохших губ. Потом она услышала, как он вскрикнул от наслаждения, обвила руками его бедра – и он подался к ней, прошептал:
– Еще, милая, еще!.. Мне так… хорошо!..
Он никогда прежде не позволял ей того, что происходило сейчас, – именно не позволял, и Лиза стеснялась своих робких попыток, не понимая, почему так происходит. А сейчас она уже не могла думать – все в ней звенело, Юрино наслаждение отдавалось в ней, она губами ощущала во всем его теле страстный, захлебывающийся стон и губами же слышала, как он произнес, задыхаясь:
– Не могу больше… Все… Сейчас…
Юра прикоснулся к ее лбу, словно желая оттолкнуть перед последними страстными судорогами, но Лиза почувствовала, что он не хочет этого, что он всем телом тянется за нею, всем телом просит ее не отшатываться в эти мгновения. И она поверила своему чувству…
