Глава 2
С ним ей было хорошо во всем.
Она чувствовала его присутствие всегда, и это было необыкновенное ощущение: он был одновременно и внутри ее, как часть ее души, и вместе с тем именно его существование во внешнем мире наполняло смыслом ее жизнь.
После той ночи, само воспоминание о которой заставляло ее задыхаться от счастья, Лиза жила словно в тумане. Наверное, она странно выглядела со стороны. Иногда, если случайно обращала внимание на окружающих, то ловила на себе удивленные взгляды прохожих, но тут же забывала о них.
В таком же состоянии, похожем на сомнамбулическое, Лиза выполняла какую-то работу в «Мегаполисе», совершенно машинально. Хорошо еще, что ее работа была связана с Юрой. Как только он появлялся, все в ней прояснялось, менялось, предметы и события приобретали отчетливые очертания.
Он подходил к ней, улыбался, заглядывал в глаза, и Лиза тут же ловила невидимый луч, исходящий из его глаз, – и с этого мгновения все менялось.
Она не удивлялась тому, что Юра может работать, быть погруженным в свои дела, усталым, сердитым или довольным. Что бы с ним ни происходило, она чувствовала каждый его шаг как собственное сердцебиение, и ничто в его жизни не было для нее посторонним.
Домой она всегда уезжала одна: не потому, что Юра стеснялся их близости, а просто потому, что ее рабочий день заканчивался гораздо раньше, чем его. И она ждала его допоздна в своей тихой квартире и знала, что он придет.
Заканчивался январь – сырой и слякотный в этом году, с промозглым ветром и быстро тающим мокрым снегом. Юра приходил, когда сумерки совсем сгущались, и по тому, как учащенно начинало биться сердце, Лиза чувствовала его приближение раньше, чем раздавался короткий, нетерпеливый звонок.
Кажется, эти мгновения в маленькой прихожей, когда он обнимал ее, еще не успев снять плащ, были единственными, когда она не чувствовала того живого жара, что исходил от него всегда, – только свежесть январского воздуха, прохладу блестящих капель, тающих на его волосах… Они стояли в темной прихожей долго, словно боясь пошевелиться, прислушиваясь к дыханию друг друга и не размыкая объятий.
Потом они ужинали на кухне, и Юрины глаза уже искрились любимыми ее, таинственными искорками, щеки розовели, и голос был веселым.
– Тебе не скучно здесь, Юра? – спросила она однажды. – Может, ты хочешь куда-нибудь поехать поужинать?
– Тебе скучно? – тут же подхватился Ратников. – Лиза, куда ты хочешь, скажи, сейчас же поедем!
– Нет, нет, не мне! – Лиза приложила руку к его губам. – Тебе?
Он улыбнулся:
– Мне – нет. И куда ехать? Я ведь и раньше не любил этого всего. А теперь…
Она не спрашивала, что – теперь. Это было понятно без слов.
Сначала Лизе казалось, что весь он понятен ей, что нет ни одного уголка в его душе, который оставался бы темен для нее. И только когда прошел месяц, другой, Лиза поняла, что для этого мало той женской интуиции, которой она обладала в избытке.
Юра был старше ее – именно это она с удивлением поняла однажды. За каждой его фразой, за каждым движением и за каждой привычкой стояло прошлое, которого Лиза не знала, и не всегда об этом прошлом можно было просто догадаться.
Как ни странно, у Лизы никогда не было такого ощущения неведомого прошлого в то время, когда она встречалась с Виктором Третьяковым. Там все было проще: Лиза даже не задумывалась о том, что Виктор чуть не втрое старше ее, это как-то само собою подразумевалось. Пожалуй, ей интересно было, особенно в начале их знакомства, узнать что-то о его жизни. Но это был обыкновенный интерес к новому человеку, не более того.
А Арсений был молод, и прошлое у него было самое обыкновенное: школа, институт, первый год работы в Склифе. Лиза даже не расспрашивала его никогда обо всем этом. Не потому, что ей это было безразлично, а потому, что она словно бы заранее знала, что он ей расскажет.
С Юрой все было совсем по-другому. Она чувствовала его возраст не по усталости – какая там усталость, при его-то кипучей и легкой энергии! – а по тому, как вдруг, в какой-нибудь мимоходом брошенной фразе, даже взгляде, открывалось перед нею, как много им передумано и перечувствовано.
Иногда это пугало Лизу. Ей казалось, что они далеки неизмеримо, что она для него просто игрушка, девочка, забава в то время, которое свободно от главной его жизни, что ей никогда не понять происходящего в его душе, что они никогда не будут близки по-настоящему.
У нее не было никаких реальных оснований для таких мыслей. Наоборот, она никогда и представить себе не могла, что мужчина может относиться к женщине так бережно, как относился к ней Юра. И все-таки Лиза признавалась себе, что именно с интимной сферой их отношений более всего связана ее смутная тревога.
В ту, первую, их ночь все получалось, как ей казалось, само собою. Движения их были слитны, тела подчинялись какой-то горячей силе – и какие тут могли быть размышления, какие сомнения! Но потом, через несколько дней, ее охватил страх. Да ведь она ничего не умеет, чем она может привлечь его, чем удержать?
Лизин сексуальный опыт и в самом деле был невелик, да к тому же все, что происходило у нее с Арсением, покрылось теперь какой-то поволокой. Иногда ей даже не верилось, что все это было с нею, и тот опыт никак не мог ей пригодиться. Да Лиза и сомневалась, что в любви возможен какой-то опыт – ведь это не ремесло, не профессия.
И она волновалась до дрожи в коленях, до полуобморока, когда следующим вечером после той ночи Юра позвонил в ее дверь…
Наверное, он почувствовал ее волнение – взгляд его стал вопросительным и даже тревожным.
