продолжительной. У тех, кто имел подобный опыт, первая стадия, стадия озарения, длится дольше. У людей неподготовленных, активно вовлеченных в игру и привязанных к своему собственному эго, а также у тех, кто принимает наркотический препарат в неблагоприятной обстановке, борьба за возвращение к реальности начинается раньше и обычно длится до самого конца сессии.
Слова, которые мы используем для описания психоделического опыта, статичны, в то время как сам опыт – это движение и постоянные изменения. Обычно сознание субъекта в режиме колебаний высокой частоты перескакивает с одного уровня на другой. Единственная цель настоящего руководства – дать человеку возможность достичь уровня трансценденции Первого Бардо и избежать застреваний в ловушках галлюцинаторного состояния или игры, которую навязывает эго.
Даже краткий миг узнавания нашей изначальной природы дает очень и очень много! Но чтобы действительно устойчиво пребывать на этом «духовном» уровне, мы должны полностью освободиться от неведения и омрачений, мы должны полностью преодолеть притяжение программ-привычек, то есть наши кармические склонности к омраченному страстями-ненавистью-глупостью поведению и мировосприятию.
Только от нас зависит Что, Каким Образом и Как Долго мы будем осознавать. Будем ли мы на грубом уровне воспринимать иллюзорные миры сансары, корчиться в адских муках и переживать краткие, мимолетные мгновения временного удовлетворения. Или же мы преодолеем гравитацию эго и поднимемся на уровень, о котором и говорить-то бессмысленно, поскольку наше грубое «я» тут же начнет хвататься за новую «приятную» идею, раздувать свои фантазии и отвлекать нас своими глупостями.
Каждый поток сознания генерирует свои сновидения, свои реальности (чистые – нирвану, или омраченные – сансару). Все эти сны-реальности иллюзорны и не имеют самостоятельного бытия, самостоятельной сущности. Сансара и нирвана разворачивается в пространстве ума. Переплетаясь, сновидения-иллюзии омраченных потоков сознания образуют общий, вселенский сансарический круговорот. Интенсивные сны-переживания одних могут передаваться другим (в силу схожей кармы, общего неосознанного «соглашения»), и тогда один поток сознания может оказаться в иллюзорных проекциях другого потока.
Все потоки сознаний восходят к единой основе – трансцендентной, т. е. запредельной для понимания и чувственного восприятия недвойственной Абсолютной Реальности – Хаосу, Сияющей Пустоте, Богу, Дао, Природе Ума. Пожалуй, на глубинном мистическом уровне многие религии смогут найти главную Точку Соприкосновения. В этом понимании заключается интегральное единство индивидуального и его надындивидуальной основы, восприятия формы и пустоты, сознания и его изначальной природы. Если мы говорим о потенциальном содержании всего возможного опыта в изначальной природе, это вовсе не означает, что «там» ВСЕ вещи и явления лежат в некой запакованной форме. Это не готовые программы, которые ждут своей реализации-распаковки. Совсем нет! Это чистая возможность всего. И поэтому одновременно это и Пустота, и Полнота бытия. И от индивидуальностей – чистых потоков сознания – зависит, каким будет содержание этого восприятия.
Некоторые полагают, что буддисты считают Будду Шакьямуни чуть ли не Абсолютом, Богом. Но это искаженное представление. Так мы превращаем Будду в некоего единого вселенского «бога-творца». Но идея «бога-творца» как раз и была той идеей, которую Будда превзошел и развенчал в тот миг, когда стал Пробужденным. Абсолют – это не какая-то вселенская «личность» и «мировое сознание», в котором нам суждено раствориться или которому мы должны подчиниться. Абсолют – это Сияющая Пустота, Природа каждой бессмертной индивидуальности, каждого потока ума – наш настоящий Отец и наша Мать. Качество абсолютной реальности – естественная буддовость.
Индивидуальности единичны и не сводимы к одной сверхличности, которая поглощает, в конечном итоге, все иные, «иллюзорные» индивидуальности. В случае если бы мы признали существование некоего абсолютного сознания, некоего сверхиндивидуума, мы вернулись бы к идее бога-творца, пусть и в наиболее монистической форме (не признающей существования иных сознаний, отличных от божественного), так как это мы видим, например, в кашмирском шиваизме.
Вместе с тем фундаментальная природа всех индивидуальностей едина. Отсюда и возникает сама возможность общения и взаимопонимания индивидуумов. Причем надо отметить, что единство этой фундаментальной природы субстанциональное, а не субстратное. Иными словами, единая природа – это не материал, «глина», из которой созданы все горшки, а единство фундаментальных качеств природы каждого живого существа. Так, например, в дзогчене (высшем учении тибетского буддизма и бона) делается акцент на различии понятий «ум» и «природа ума». Как каждое живое существо имеет свое индивидуальное тело, отличное от других, так и умы всех существ различны. Но вот качество всех этих умов одно и то же. Умы индивидуальны, а качества их всеобщи. Поэтому человек может изучать лишь свою собственную природу, хотя качества, которые он обнаруживает в этой природе, будут одинаковыми для всех живых существ (см., напр.: Шардза Таши Гьялцен, Лопон Тензин Намдак «Практика дзогчен традиции бон»).
Существует мнение, что на Востоке все внимание переносится на «всеобщее», а «индивидуальное» остается в пренебрежении. Однако такие заявления – лишь наследие «колониальной надменности», неспособности разглядеть Мудрость в воззрениях «безликих азиатов».
Индивидуальность на Востоке, во всяком случае в его «буддийской составляющей», всегда очень и очень ценилась. Недаром в буддизме говорится, что с рождением каждого человека возникает целая вселенная, как и с его смертью – целая вселенная разрушается. В этой мысли заключен огромный смысл, поскольку каждому потоку сознания «отводится честь» (иначе – признается
Мы все творцы, и мы должны взять на себя ответственность за нашу Вселенную. Пора прекратить посылать проклятья небесам за «изъяны» нашего мира, сваливать всю вину и взваливать всю ношу на хрупкие плечи
Все бессмысленные протесты против «бога-творца» – протест против наших собственных проекций в небо. Оттого и кидает нас из крайности в крайность – от неистовой слепой веры в небесного самодура до столь же оголтелого атеизма.
В этом смысле буддийское понимание этики воистину уникально. Мы творим добро не потому, что хотим получить за него вознаграждение или избежать наказания (кары Небес), а потому, что добро, любовь – это естественное выражение нашей изначальной природы. Человек может быть счастлив лишь тогда, когда спонтанно выражает свою истинную природу. Счастье и радость – не последствия правильного поступка, не награда за него, а естественные качества нашей природы. Нам незачем бояться «страшного суда» и «карающего судии». Поступки, противоречащие нашей истинной природе, сами заставляют нас страдать. Пожалуй, в христианской Европе первым осознал эту идею Барух Спиноза, провозгласивший, что
