чувствовал Америку, знал, что эта двужильная страна просто так не сдастся. Где-то в Америке должны быть деньги, нужно только знать, как их искать.
Идею подсказал Сэм Хофман, а вернее, русский еврей Самуил Гофман, придумавший машины, чтобы кроить и шить сразу десятки женских платьев. Эти платья Сэм продавал по доллару за штуку, и депрессия сделала его мультимиллионером. Да – да, бизнес – игра с нулевой суммой. У Хофмана и Хаммера был в Нью – Йорке общий адвокат, и Арманд попросил его их свести: требовался совет человека, хорошо знающего рынок.
«Универмаги, – сказал Хофман, не дослушав рассказ Арманда. – Я в них продаю платья. Универмагам нужно затащить к себе людей, а там уж они непременно что-то купят. Выставка царских сокровищ? Да это находка для любого магазина!»
Хаммер готов был расцеловать Хофмана. Но вместо этого попросил помочь ему составить письмо для владельцев универмагов по всей Америке. Хофман был не против: ему самому стало интересно, что получится из этой затеи. Надо было придумать, как царские сокровища попали к Хаммеру и зачем он их распродает. «Падающий курс русской валюты заставил меня искать способы превращения заработанных в России рублей во что-то материальное, – писал Арманд. – Мы не дилеры, но мы заинтересованы в продаже произведений искусства, в которые вложились».
Хаммер отправил письма и стал ждать. Нет, не ждать даже, а готовиться: напечатал, например, ценники с двуглавыми орлами и историей каждой вещи (придуманной братом Виктором). Цены, выставленные русскими – по рекомендации ювелира Штарка, – он утроил и предложил универмагам скидку в 40?%. Не касалось это предложение только императорских пасхальных яиц.
Каждое из первой полудюжины обошлось ему в семьсот пятьдесят долларов – не так уж много потребовалось, чтобы перебить англичанина Сноумэна. Если бы Штарк ему не помог, Хаммер предложил бы больше, так что он все-таки был обязан чудаковатому ювелиру. Арманд понимал, что настоящая цена яиц гораздо выше – может быть, десятки тысяч долларов – и найти на них настоящих покупателей в универмагах Средней Америки едва ли реально. Зато на эти яйца, эти подарки царей своим женщинам, придут глазеть толпы. Иначе просто не может быть.
Шли недели; если Арманду и приходили ответы, то краткие: «Нам это не интересно». И вдруг – телеграмма из Сент – Луиса, всего из двух слов, зато каких! Арманд позвонил мистеру Лори, и тот подтвердил, что даст под выставку «сокровищ Романовых» помещение в своем универмаге.
–?Только рекламировать ее вам придется самостоятельно – мы не сможем выделить на это средства, – предупредил Лори.
–?Реклама будет бесплатная, – сказал Хаммер торговцу.
–?Как это?
–?Сколько в городе ежедневных газет?
–?Две. Но если вы думаете, что они станут бесплатно рекламировать вашу выставку, вы ошибаетесь, мистер Хаммер. Сент – Луис не Нью – Йорк, конечно, но дураков здесь нет.
–?Вы сможете познакомить меня с редакторами?
–?Я знаю обоих. Но вы их не уговорите.
–?Мистер Лори, вы не пожалеете, что увидели потенциал в нашем предложении.
–?Надеюсь, мистер Хаммер. Когда вы сможете приехать?
–?Выедем послезавтра, – сказал Арманд и тут же пожалел об этом. Последние советские векселя были заложены или проданы. Остаток денег ушел на пошлины за микояновскую посылку. Доставить ее в штат Миссури было просто не на что. Положение спас Виктор.
–?На Шестой авеню театральная труппа распродает реквизит, – сказал он брату. – Разорились. Наверняка у них есть сундуки и чемоданы.
На Шестую авеню они почти бежали. Им повезло: сундуки больше никого не интересовали. Через сутки они уже грузили свою «коллекцию романовских сокровищ» на поезд до Сент – Луиса как личный багаж. Проводник сперва и слышать не хотел – шесть огромных сундуков, где это видано! – но, по советской привычке, Хаммер сходил к начальнику поезда с серебряным портсигаром – и все тотчас же устроилось.
В лучшем своем парижском костюме Арманд, как заправский бульвардье, остановился на углу Десятой и Олив – стрит и оглядел «Скраггс, Вандервоорт и Барни». Здесь, конечно, не бульвар Осман, думал он: великие магазины – «Прентан», «Галери Лафайет» – настоящие дворцы, занимающие больше квартала каждый. А тут – неказистое строение красного камня, футов полтораста по фасаду, семь этажей, из которых, судя по окнам, только четыре торговых. Но для начала сойдет. Хаммер знал, что если в Сент – Луисе все получится, те, кто писал ему высокомерные ответы, выстроятся в очередь, чтобы принять у себя выставку русских сокровищ.
На встрече с редактором «Пост – Диспэтч» Джо Лори поначалу сидел со скептическим выражением лица, подрывая, по мнению Арманда, собственное предприятие. Но когда Хаммер извлек из внушительного – французской, естественно, работы – портфеля фотографии императорских яиц Фаберже, торговец одновременно с редактором подался вперед и, увидев это экзотическое великолепие, хлопнул Хаммера по плечу.
История американца, пытавшегося делать бизнес в Советской России и вернувшегося с царскими сокровищами вместо денег, была слишком хороша, чтобы отдавать ее конкурентам из «Глоуб». Впрочем, и редактор «Глоуб» тоже не желал уступать ее «Пост – Диспэтч»! Так что обе городские «ежедневки» в день перед открытием выставки вышли с первополосными статьями о Хаммере и его удивительной коллекции, которая, как вскользь упоминалось в обеих заметках, будет завтра выставлена на углу Десятой и Олив.
Увидев, как подействовали на циничных редакторов рассказы Хаммера, Лори уже не боялся тратить деньги ни на расклейку афиш по всему городу, ни на огромные плакаты на здании самого универмага. В день открытия выставки в очереди стоял весь город. Ну хорошо, пусть не весь – но никак не меньше пяти тысяч человек. Арманд даже испугался давки: разочаровать такую толпу было бы опасно; не ровен час, начнет бить стекла, а там и устроителей. Но обыватели штата Миссури сметали с витрин все, что было на них выставлено: бусы за $?9,99, браслеты за $?99 – это Виктор придумал поставить цены, как в обычном магазине, а не как в арт – галерее; пожалуй, никто до них не применял к искусству уловку с девятками. Через неделю стало ясно, что закрывать выставку нельзя, и Лори умолял доставить еще товар. На этот раз отправлять его личным багажом не пришлось. Лекции Виктора в музыкальном зале универмага собирали полные залы: не зря он учился актерскому мастерству в МХТ.
К концу второй недели огромный чикагский универмаг «Маршал Филдс», куда Арманд тоже отправлял свое письмо, но не получил ответа, предлагал Хаммерам трехнедельный контракт. Арманд мысленно благодарил Хофмана, Микояна, свою счастливую звезду. Ни одного императорского яйца бизнесмен не продал, но теперь он все равно мог позволить себе вернуть какое-нибудь яичко Романовым. В конце концов, это их родовое имя и их двуглавый орел принесли ему удачу.
Впрочем, наученный горьким опытом, Арманд не посмел отлучиться сразу. После Чикаго «Сокровища Романовых» отправились путешествовать по всему Среднему Западу. Хаммер строго наказал Виктору соблюдать очередность: ехать сперва в те города, откуда раньше пришло приглашение. Незачем поощрять трусость и неторопливость в принятии решений. Когда шоу Хаммеров начало въезжать в города в сопровождении вооруженного эскорта, словно грузовик с золотом в Форт Нокс, Арманд понял, что братья уже ничего не смогут испортить. Правду сказать, без Виктора это предприятие и не вышло бы таким блестящим.
C Лондоном у Арманда были связаны слишком свежие неприятные впечатления, и он решил ехать в Данию, к младшей дочери Александра III. Погрузившись в Хобокене на польский пароход «Пуласки», он без приключений добрался до Копенгагена через Галифакс. По дороге кто-то из корабельных офицеров рассказал ему, что раньше это судно ходило под русским флагом и именовалось «Царь». Хаммер увидел в этом факте доброе знамение.
Баллеруп лежал в каких-нибудь пятнадцати милях к западу от Копенгагена. В Америке это был бы пригород важного метрополиса, здесь – сонная деревня. Хаммеру сказали, что великая княгиня с мужем продала дворец Видере, где до самой смерти жила ее мать, вдовствующая императрица Мария, и переехала на обычную большую ферму. Понятно, содержать дворец русским изгнанникам не по карману. Но Арманд все же не был готов к тому, что увидел: самый обыкновенный серый фермерский дом, подсобные постройки… А
