спустя какое-то время, муж узнал, что его благоверная — кадровая сотрудница ЦРУ. Ее допускали к агентурным делам и ценили по службе, поскольку она успешно справлялась с заданиями практического характера, вербуя все новых и новых агентов. Вскоре и Джону предложили работать на ЦРУ. Настал день, и Мэри сказала ему, что в одном из банков Штата на имя Джона открыт специальный счет, на который ЦРУ за его услуги переводит немалые суммы. Так Джон Смит стал агентом ЦРУ.
— Интересно, каким было его первое серьезное дело в контексте работы на ЦРУ?
— Операция «Лайтер» (зажигалка) была первой из его многих крупных дел в Индии.
— Расскажите об этой операции подробнее.
— Суть этой операции Джон Смит самым подробнейшим образом изложил письменно.
Дело было так. В детали этой операции Джона Смита посвятил атташе посольства Джон Уоллер. Этот парень был ростом около двух метров и обладал чудовищной физической силой. Его продолговатое лицо практически всегда выглядело флегматично. Однако под этой маской скрывалась деятельная натура. Джон Уоллер выполнял свои обязанности быстро и как бы походя. Основное время он тратил на работу для разведки: он был кадровым сотрудником ЦРУ. Поэтому, когда Уоллер пригласил Джона к себе, он задумался: а с кем, собственно, ему предстоит говорить: с Уоллером-дипломатом или же с Уоллером-разведчиком.
В кабинете Уоллера Джона уже ждал Уолтер Кауфман, резидент ЦРУ в Индии, который сразу же после приветствия прямо сказал Джону: «Нам нужна ваша помощь, Смит. Наши отношения с… — тут Кауфман назвал одну из развивающихся стран, — стали хуже, чем когда бы то не было, эта страна держит курс на советский блок, и мы используем все возможности, чтобы расширить против нее разведывательные операции. Сейчас у нас есть шансы расколоть их шифры, а у вас большой опыт подобной работы». «Один из наших друзей знает шифровальщика в посольстве этого государства, — продолжал Кауфман, — его зовут Моиз. Наш человек узнал, что шифровальная машина у Моиза сломалась, и никто не может ее починить. Почему бы вам не попробовать? Наш друг уговорил Моиза сделать так, чтобы попросили починить машину именно вас. Он же расписал вас как крупного эксперта по шифровальным машинам всех марок». На следующее утро к Уоллеру и Кауфману присоединился Джон Марш, один из ответственных работников ЦРУ в Индии, в посольстве — второй секретарь.
«Разрешение на операцию получено», — сказал Кауфман.
Затем Уоллер подробно проинструктировал Смита: «Первое, вы должны помнить, что за вами все время кто-нибудь будет наблюдать из потайного места, пока вы будете находиться в здании посольства. Во-вторых, не делайте никаких заметных движений, которые могут дать понять, что вы занимаетесь чем-то другим, а не ремонтом машины. В-третьих, выясните, как расположены предметы обстановки в комнатах посольства, как охраняется здание, каков там режим работы».
Подготовка операции «Лайтер» велась полным ходом. Из ЦРУ летели телеграммы с запросами и указаниями. Вскоре Кауфман вручил Джону миниатюрный фотоаппарат, вмонтированный в зажигалку «Ронсон». Этот аппарат мог делать девятнадцать снимков без перезарядки. Зажигалка вспыхивала, и одновременно бесшумно срабатывал затвор фотоаппарата.
Вторым важным предметом был чемоданчик для приборов и инструмента. Чемоданчик такой же, как тысячи продающихся в США. Однако на его стенке, где расположен замок, можно было писать отверткой, спичкой или просто ногтем, не оставляя никаких видимых следов на коже чемодана. Все записанное потом проявлялось.
Джону Смиту предстояло провести фотографирование шифровальной комнаты посольства и найти место для аппарата подслушивания. Надо было получить номер модели и серийные номера шифровальной машины, сфотографировать расположение букв на клавиатуре, и добыть бумажную ленту, на которой печатается кодированный текст, зашифровав на ней 200 или 300 раз букву «А» или какую-нибудь другую. Нужно было сфотографировать все стены комнаты, как можно больше электропроводки, особенно места, находящиеся в плохом состоянии, а также, по возможности, бумаги и документы на столах.
И вот пришел день, когда Джон, набив свой чемоданчик инструментами и приборами, поехал к посольству. В то же время Уоллер со своей женой приехал в гостиницу, в четверти мили оттуда. Если бы Джона поймали за делом, могучий Уоллер должен был броситься на выручку, пока хозяева и индийская полиция не успели его допросить и отобрать шпионские приспособления.
— Как восприняли Джона в посольстве?
— Его встретили восхитительно. Угостили кофе. Едва переступив порог шифровальной комнаты, он, прикуривая, сфотографировал все, что лежало на столе у Моиза. Ему принесли сломанную шифровальную машину, поставили ее на кофейный столик, и Моиз тщательно переставил шрифты на цилиндре. Это его опечалило.
Он сразу увидел поломку: лопнула большая пружинка на главном валу. Запасных частей не было — отремонтировать машину не представлялось возможным. Но Джон с глубокомысленным видом осматривал машину и фотографировал комнату.
Прошло около часа. Он все еще возился с машиной. И тут Моиз достал точно такую же машину и поставил ее на стол вдали от Джона. Затем по ключевой таблице Моиз начал устанавливать на цилиндрическом механизме шрифты, которые и определяли основную сущность шифровальной системы. Потом Моиз стал медленно расшифровывать телеграмму, постукивая пальцами по клавишам. Джон защелкал зажигалкой.
Моиз взглянул на него и заметил: «Вы очень много курите». У Джона перехватило дыхание, но он смог выговорить: «Да, да, доктор велит мне бросить курить».
Кстати сказать, Джон Смит, живя в СССР, привык к советским сигаретам «Прима», причем курил очень много. Эти сигареты ему нравились, впрочем, как и армянский коньяк.
Моиз продолжал работать, шифровальные телеграммы писались на французском языке.
Когда Моиз закончил расшифровку и стал убирать шифровальный блокнот в сейф, Джон заявил, что слабо знаком со шведской шифровальной машиной и что ему очень бы помогло, если бы он смог взглянуть на исправный механизм — путем сравнения можно легко определить, где неполадки в машине. Моиз немного поколебался, затем взял машину и поставил на стол рядом с неисправной. Джон начал быстро нажимать клавиши с буквой «А», делая вид, что пристально изучает работу механизма. Одновременно он прикуривал сигареты от зажигалки, фотографируя цилиндр со шрифтами. Зашифровав триста раз букву «А», Джон быстро спрятал в карман ленту. Обрывок этой ленты, наличие сфотографированной ключевой таблицы и шифровального механизма гарантировали, что те телеграммы посольства будут расшифрованы.
Далее Джон сказал, что машину исправить не в состоянии, показал на сломанную пружину и обещал заменить ее, если пришлют новую.
Потом Джон отправился к себе в посольство, передал все трофеи Кауфману и принялся составлять доклад.
— После удачного дебюта, судя по всему, последовали другие задания.
— Да, Джон Смит стал активным участником разведывательных операций. Его посвятили в святая святых шпионской работы — организацию связи с агентурой ЦРУ в Индии.
Одним из специалистов по агентурной связи был работник посольства Питер Петерсен. Он отвечал также за установку различной аппаратуры подслушивания. Джон Смит жил с Петерсеном в одном доме. Соучастие в тайных операциях сблизило их, и они стали почти друзьями.
Одним из объектов их внимания была экспериментальная база индийских военно-воздушных сил на Гургзон Роуд, где работал один их агент. Они ездили туда за материалами по вечерам раз или дважды в неделю на машине Петерсена — зеленом «Форде» с дипломатическим номером. Обычно они час кружили по городу в потоке транспорта, чтобы оторваться от возможной слежки. Поездки эти проходили всегда благополучно. Правда, одна поездка врезалась Джону в память. Ему с Питером пришлось тогда здорово поволноваться.
Они отправились тогда под вечер. Как всегда попетляли по улицам и отправились к базе ВВС. В четырех милях от Гургэон начался забор из колючей проволоки и столбики с надписью: «Военная зона. Вход воспрещен». Они остановились в трехстах метрах от проволоки. По обеим сторонам дороги
