– Грузимся, – бросил Детеринг, вставая. – Все идет, как надо. Уважаемый Ойлах, у меня к вам небольшая просьба…
Офицер повторил поклон и приблизился к Детерингу:
– Все, что пожелаете, милорд.
Йорг достал из кармана куртки блокнот и крохотное стило. Быстро накарябав пару иероглифов «официальным» письмом «коррул», он вырвал листок и протянул его Ойлаху.
– Это лицо уже ожидает вашего прибытия. – Молодой офицер почтительно улыбнулся.
– Ясно.
– Что-то прояснилось? – тихо спросил Харрис.
– Беспокоиться не о чем, – дернул головой Детеринг и нырнул в относительно прохладный салон кара.
Через четверть часа оранжевый кар въехал в ворота чьей-то виллы и застыл перед кремовым особняком в три этажа. Строения в таком стиле, копирующем лидданскую древность, Йорг видел только на экране. Этажи плавно перетекали один в другой, эллипсоидные разноцветные окна казались неким узором, напрочь лишенным функицональной основы. В причудливо неровные стены там и сям были вмурованы горшки, из которых торчали длинные стебли растений с разрезными, жесткими, металлически поблескивающими листьями. На некоторых стеблях сверкали яркие синие шары цветков.
За домом виднелся традиционный пирамидальный сад. В центре его находился рукотворный холм, на котором росло дерево вондр, два раза в год дающее большие зеленые плоды с оглушительно-сладким ароматом. Ниже, на ступенчато опускающихся террасах, принято было разводить плодовые деревья, являющиеся симбионтами вондра – энкья и лардо.
Увидев этот сад, Детеринг загадочно хмыкнул. Лидданские офицеры тем временем выгрузили из машины багаж неожиданных гостей, который тут же подхватили несколько слуг в желтых феттах, и Алад Ойлах, снова поклонившись, указал на трехстворчатую входную дверь, перед которой стоял, прижимая руки к груди, рослый дворецкий.
Молодые офицеры остались снаружи; дворецкий провел людей через просторный зал, затем – по длинному крутому пандусу, заменяющему лестницу. Поворот – и впереди появился выход на большой балкон под тканевым навесом.
– Я даже ждал чего-то такого, – заговорил Детеринг, улыбаясь светлокожему лиддану, который мягко ступал по зеленому ковру навстречу гостям. – Когда я улетал, ты говорил, что хотел был получить назначение как можно дальше от центра. Познакомьтесь, друзья мои: перед вами его превосходительство князь Арлан Лорха-четырнадцатый, офицер лидданской Безопасности и вообще фигура весьма влиятельная.
– Снимайте с себя лишнюю одежду, о гости. – Лорха протянул жесткую большую ладонь Харрису и шутливо погрозил левой рукой Детерингу: – Сад ты видел? Сейчас увидишь!
– А, я помню, как ты мучился на Россе, – кивнул Йорг. – Вондр никак не хотел приживаться, какой только состав грунта ты для него не лепил. Здесь, я вижу, дело пошло живее?
– Да, здесь ему нравится. Джентльмены, раздевайтесь, умоляю вас! Я приготовил для вас фетты, в них вам будет гораздо удобнее.
На балконе благодаря работе хитрой климат-системы было почти прохладно. Облачившись в богатые, тончайшей ткани фетты, люди расселись на низких мягких пуфах, и князь поднял резной кувшин:
– Встреча наша неожиданная, но давайте сделаем так, чтобы она запомнилась нам в самом, э-ээ, приятном виде. Ну вот, я уже начал забывать язык!
– Отличный способ попрактиковаться, – посмеиваясь, заметил Детеринг. – Потому что выпить нам надо как следует.
– Хреново было дело? – Лорха остановился, поставил кувшин на низкий столик. – Мне доложили, что потрепали вас капитально, но в подробности мне вникать было некогда – извини, служба…
– Выкарабкались только благодаря милорду Тео, – скривился Йорг. – А так была бы нам крышка. Хочешь – расскажу, хотя лучше сам записи посмотришь. Зрелище там увлекательное, редко когда такое увидишь.
– А лорд Тео, как я понял?..
Князь повернулся к Харрису. Из-за двухфокусного зрения понять, куда именно он смотрит, было почти невозможно, и на многих людей взгляд лиддана производил крайне тягостное впечатление, но Харрис, казалось, даже не удивился.
– Я имел честь командовать одним из патрульных дивизионов имперского Фронтира, – ответил Теопольд и равнодушно поднес к виску два пальца. – Так что в бою пришлось взять управление стадом на себя.
Лорха уважительно кивнул. Слева от него находился серебряный, густо украшенный насечкой термобокс, откинув крышку, князь достал одно за другим три овальных блюда, на которых, источая ароматы незнакомых специй, ждали своего часа тонкие ломтики жареного мяса, насаженные на деревянные спицы.
– Вы, надеюсь, голодны, – сказал он. – Поэтому давайте без ритуалов. Вы живы, и это сейчас уже удача.
Мясо ели прямо со спиц – возле каждого пуфа стояла небольшая миска с десятком влажных салфеток. Несмотря на жару, Детеринг вдруг почувствовал адский голод и проглотил свою порцию буквально за минуту. Поглядев на него, Лорха снова наполнил бокалы, оглушительно щелкнул пальцами, и возникший словно из воздуха слуга поставил на ковер новый термобокс и большое блюдо с мелко нарезанными овощами.
Только сейчас, отходя от дикого напряжения последних нескольких суток, Йорг вдруг понял, что спасла их не случайность и не фатализм, как ему казалось, Харриса, а убийственно точный расчет бывалого аса. Лорд Тео сыграл далеко за гранью фола, фактически он действовал в «пространстве невероятного», мало вообразимом для обычного человека. Ставка на парадокс, с которой Йорг сталкивался всего два или три раза в жизни, выиграла этот бой, хотя выиграть его казалось невозможно. Родись Харрис в иное время и выбери он своим делом шпагу – мир узнал бы выдающегося фехтовальщика; но для него клинком был звездолет…
Детерингу не раз приходилось слышать, что Флот меняет людей. Для некоторых высшей ценностью становился «океан миров», с постоянной сменой небес и ощущений, другие – как правило, немногословные и даже сумрачные вояки, – погружались в себя, словно бы исчезая в вечном поиске тех таинств, что таит в себе смертельный поединок. Харрис однажды сказал ему: «Бой настоящих мастеров может длиться сутками, порой – до полного израсходования боеприпасов. Но попаданий – в сумме десяток…»
Йорг представил себе эту встречу упрямых титанов, часами кружащих друг против друга в поиске удачной позиции: бесконечное напряжение экипажей, ожидающих, когда цель откроется хоть в каком-то секторе, постоянная тяжелая вибрация перегруженных механизмов корабля, и – время, размазывающееся, уходящее куда-то прочь, в небытие одного-единственного залпа, способного решить судьбу. Для успешной флотской карьеры требовался особый тип психики: неспособность выйти за рамки привычных моделей поведения гарантировала неудачу и, с высокой долей вероятности, смерть. Именно из-за этого Флот славился своими неистовыми фриками, поэтами и попросту сумасшедшими. Всегда татуированные, всегда длинноволосые офицеры ВКС казались обывателям существами из какого-то иного, вывернутого наизнанку, мира. Собственно, они и жили в своем мире – мире легенд, безумных мифов и далеких, страшных,
Но ради этих небес, ради «крылышек» на околыше темно-синей щегольской фуражки каждой весной возле дверей приемных комиссий Академий ВКС собираются тысячи и тысячи бледных от волнения мальчишек и девчонок. Они еще не знают, что черное небо таит в себе смерть. Мало кто из них уже пережил тот тяжкий, туманный ужас, что охватывает человека, впервые оказавшегося вблизи боевого звездолета: чудовищное его тело подавляет, заставляя склонить голову и не смотреть вверх; но для тех, кто пройдет через это испытание, гладкие черные обводы станут, быть может, фетишем могущества и воли, способной проламываться сквозь невообразимую даль – ради того, чтобы однажды увидеть иное, ни на что не похожее небо.
Кисло-сладкое, с неожиданно лимонными нотками лидданское вино не пьянило, а, скорее, бодрило,
