прошлась по каждому окровавленным немецким сапогом».
Почти у каждого солдата и офицера был личный счет. Он только увеличивался. Они шагали по разоренной земле, видели сгоревшие советские города, сожженные трупы детей, виселицы и расстрельные рвы, теряли родных, друзей, товарищей. От бывших узников нацистских лагерей, от соотечественников, угнанных в рейх, они узнавали все новые подробности о «новом порядке». Затем пошли «фабрики смерти» с печами, газовыми камерами, штабелями трупов и живыми скелетами: «В моей памяти сохранились картины площади перед бараками, усыпанной трупами расстрелянных евреев, а в бараках мы обнаружили несколько сотен уцелевших. Там сидели скелеты, обтянутые кожей. Они смотрели на меня огромными темными глазами, в которых был даже не страх, а ужас, отчаяние и смерть. Этот взгляд я не смог забыть всю мою жизнь».
27 января войска 60-й армии наткнулись на сеть концентрационных лагерей вокруг Аушвица. Здесь проводили медицинские эксперименты. Вот научная записка эсэсовского доктора С. Рашера рейхсфюреру Гиммлеру:
«В настоящее время я работаю над проблемой доказательства на человеческих опытах, что людей, которые замерзли на суше, можно отогревать так же скоро, как и тех, которые охлаждались от длительного пребывания в воде. До настоящего времени я охладил около 30 человек в раздетом виде в течение 9–14 часов до температуры 27–29 градусов. После этого через некоторый промежуток времени, который соответствовал бы по времени транспортировке в один час, я помещал испытуемых в горячую ванну…
Для таких опытов Аушвиц во всех отношениях более приспособлен, чем Дахау, поскольку здесь более холодно и территории больше. Потом это будет меньше привлекать к себе внимание (испытуемые кричат, когда замерзают)».
А что прикажете делать, если вивесекция животных в рейхе запрещена? К тому же по смете цыгане всяко выходят дешевле шимпанзе. Когда Гиммлер решил представить Западу нацизм «с человеческим лицом» и начал свои игры с графом Бернадотом и еврейскими организациями, он сам приказал ликвидировать «гения» где-нибудь в укромном месте.
«
«
«
«Мы все стали кровожаднее», — обронил Сталин в беседе с Рузвельтом.
Изменился состав Красной Армии. Не так много в ней осталось «русского человека», хоть и стало модным обращаться друг к другу: «Славяне!»
Маршевые пополнения теперь шли в основном с западных территорий СССР — молодежь, выросшая уже под оккупацией, разбежавшиеся призывники 1941 года и осевшие в деревнях «окруженцы», осужденные по уголовным статьям, бывшие военнопленные, бывшие партизаны и бывшие полицаи. Только в Белоруссии, по официальным данным, 19 тысяч полицаев стали «бойцами партизанских формирований». В ноябре 1944 года ГКО принял постановление направлять освобожденных из немецкой неволи военнослужащих и советских граждан призывного возраста прямо в запасные воинские части, минуя спецлагеря. Они проходили семидневный курс подготовки и направлялись в действующие части. Из офицеров, «замазавшихся» пленом, комплектовали штурмовые батальоны. Фильтровать выживших примутся после войны.
Так, к началу операции 2-й Белорусский фронт получил: из числа мобилизованных в областях Западной Украины, Молдавии, Прибалтики — 53 000 человек, из бывших военнопленных — 10 254 человека, штрафников — 5290 человек, из тылов — 20 000 человек, из госпиталей — 39 006 человек.
Конечно, убивал немецких детей и насиловал женщин «далеко не каждый». Политработники масштабы совершаемых воинами-освободителями преступлений старались всячески преуменьшить, сводя все к отдельным эксцессам: «Конечно, были случаи насилия, грабежа — в любой армии имеются уголовники, хулиганы, пьяницы, но наше командование боролось с актами насилия». Еще можно было возлагать ответственность на немецких диверсантов, надевших советскую форму.
Еще было много водки и чувство абсолютной безнаказанности.
Отцы-командиры не только не удерживали своих подчиненных, «но и сами поддерживали такие акты насилия и в большом объеме сами в них участвовали».
Чем больше было звезд на генералах, тем в более крупных и особо крупных размерах они «трофеили» — машинами, самолетами, вагонами.
Для Г. К. Жукова уже в «освобожденной» Лодзи подломили сейф ювелирного магазина. Величайший Полководец сам оказался мародером, допуская поступки, «позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской Армии, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей»:
«В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках. В итоге этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т. д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и, сверх того, еще до 30 кг серебряных изделий».
Эренбург с презрением взирал на обстановку в поместьях немецких баронов, и чем его описания отличаются от протокола негласного обыска дачи маршала Жукова от 9 января 1947 года:
«Вся обстановка, начиная от мебели, ковров, посуды, украшений и кончая занавесками на окнах, — заграничная, главным образом немецкая. На даче буквально нет ни одной вещи советского происхождения, за исключением дорожек, лежащих при входе на дачу. На даче нет ни одной советской книги. Зато в книжных шкафах стоит большое количество книг в прекрасных переплетах с золотым тиснением, исключительно на немецком языке. Зайдя в дом, трудно себе представить, что находишься под Москвой, а не в Германии».
Интересно, «Расовой гигиены» на этих полках, случаем, не было? Или «Еврейской чумы»?
Трудно себе представить Эйзенхауэра, отправляющего в Штаты столовое серебро.
Многое зависело от командиров, и многие пытались остановить вакханалию. Но это было небезапасно, можно было и пулю в спину получить, как получил ее командир 1-й гвардейской танковой бригады, Герой Советского Союза полковник В. М. Горелов.
Самвел Матевосян 22 июня 1941 года возглавил первую контратаку в Брестской крепости, прошел плен, подполье, фильтрацию, вернулся в армию офицером, в 1945 году воевал в Силезии в 6-й стрелковой дивизии:
«Получили пополнения около 900 человек, абсолютное большинство которых не служили в армии. Это были бывшие мальчишки, вывезенные из Белоруссии и Украины в Германию. Теперь уже возмужавшие, пройдя школу ненависти к врагу. Их не успели даже переодеть в военную форму. Перед строем я сказал: «Среди вас могут быть недовольные Советской властью, но я запрещаю вам стрелять мне в затылок!»
Проблему решить не удалось до конца войны.
После войны никому не хотелось об этом вспоминать, очень немногие решились посмотреть в зеркало:
«Мы писали, кричали о священной мести. Но кто были мстители и кому мы мстили? Почему среди наших солдат оказалось столько бандитов, которые скопом насиловали женщин, девочек, распластанных на снегу, в подворотнях, убивали безоружных, крушили все, что не могли унести, гадили, жгли? И разрушали бессмысленно, лишь бы разрушить. Как все это стало возможным?
Миллионы людей озверели, развращены и гитлеровщиной, и самой войной, и нашей собственной пропагандой, воинственной, националистической, лживой. Такая пропаганда была необходима накануне и тем более во время войны, в этом я тогда не сомневался, но понимал, что она принесет отравленные плоды…
Что выйдет потом из этих солдат, из этих, которые десятками в очередь на одну немку, девочек насиловали, старух убивали? Они же вернутся в наши города, к нашим девушкам. Это похуже всякого позора. Это же сотни и тысячи готовых преступников, жестоких и наглых, вдвойне опасных, потому что с репутацией героев».
Войны без зверств не бывает, тем более войны «религиозной».
