Армия генерала Попова (47,96,114-й стрелковые корпуса) расширила свой плацдарм севернее Быдгощи. Упорные бои развернулись при ликвидации гарнизона города-крепости Торунь. Ошибочно оценив численность гарнизона Торуни в 3–4 тысячи человек, командующий 70-й армией выделил для блокады города одну стрелковую дивизию. В ночь на 31 января немцы внезапным ударом на узком участке северо- западного сектора пробили фронт блокады. Для ликвидации прорвавшихся сил генералу Попову пришлось привлечь шесть стрелковых дивизий, в том числе две прибывшие из резерва фронта, а также часть сил 1-го гвардейского Донского танкового корпуса генерал-майора М. Ф. Панова. Юго-восточнее Хелмно вырвавшаяся группировка сначала была расчленена, а 8 февраля разгромлена. До 12 тысяч солдат и офицеров было пленено, свыше 270 исправных орудий захвачено в качестве трофеев.
10 февраля армия Федюнинского сломила сопротивление гарнизона Эльбинга. В этих боях отличилась уникальная женщина, воевавшая на фронте с 1941 года, командир отделения снайперов 284-го стрелкового полка 86-й стрелковой дивизии старшина Н. П. Петрова. Она уничтожила 32 вражеских солдата и офицера, доведя личный счет убитых врагов до полной сотни, и стала полным кавалером ордена Славы. Таких кавалер-девиц в истории Красной Армии всего четыре, вот только Нине Павловне было 52 года!
Войска 2-го Белорусского фронта завершили отсечение восточнопрусской группировки противника и одновременно создали прочный внутренний фронт с юго-запада. Однако это был успех на пределе сил. За двадцать семь дней беспрерывного сражения фронт Рокоссовского потерял почти все танки и 160 тысяч личного состава:
«С огромным трудом наши войска преодолевали рубеж за рубежом. Оттепель делала наступление еще более тяжелым. Но главной причиной была малочисленность наших войск. Силы противника превосходили наши, и если нам в таких обстоятельствах еще удавалось теснить его, то это было доказательством высокого искусства командиров и массового героизма солдат.
Наши части уже месяц вели непрерывные наступательные бои. И раньше был некомплект в личном составе, теперь же людей и вовсе убавилось. Как мы ни мудрили, нам не удалось создать хоть на короткое время на отдельных участках перевес в силах и средствах, без которого нельзя было прорвать оборону противника. Бои были упорными, но мы только теснили вражеские войска. А по мере этого ширина фронта растягивалась. Наши войска вытянулись в ниточку, и все равно заполнить образовавшийся разрыв между нашим левым крылом и правым крылом 1-го Белорусского фронта мы не могли… Противник все чаще переходил в контратаки. Наши части с трудом отбивали их.
По-прежнему положение оставалось очень сложным: половина войск фронта была повернута на восток — против восточнопрусской группировки, вторая половина наступала на запад. Изо всех сил мы старались не отстать от своего левого соседа. Но он уже подходил к реке Одер на кюстринском направлении. Нам было никак не поспеть за ним. Перегруппировав в процессе боев часть сил с правого крыла на левое, удалось еще немного продвинуться на запад, и здесь мы выдохлись окончательно».
Замысел командующего 3-м Белорусским фронтом от 24 января предусматривал сосредоточение основных усилий на правом крыле и в центре. Четырем армиям — 39-й, 11-й гвардейской, 5-й, 28-й — предстояло нанести удар вдоль обоих берегов реки Прегель, овладеть Кёнигсбергом, городом с полумиллионным населением, «сердцем немецкого пруссачества», до которого пройти всего 50 километров, и развивать далее наступление на Эльбинг.
Задача непосредственного овладения столицей Восточной Пруссии возлагалась на армии Людникова и Галицкого, усиленные двумя танковыми корпусами и тремя артиллерийскими дивизиями прорыва. 39-й армии предписывалось обойти Кёнигсберг с севера, а 11-й гвардейской — с юга, соединиться западнее его, окружив немецкую группировку, и взять город. После чего к исходу 30 января следовало овладеть портом Пиллау.
Южнее 5-я армия должна была наступать на Фридланд — Браундсберг, 28-я армия — на Ландсберг — Мельзак, 2-я гвардейская — на Бартенштейн, 31-я — на Ангерсбург. На севере 43-я армия должна была очистить от противника побережье залива Куришес-Хафф и захватить город Кранц у основания косы Курише-Нерунг.
Продолжительность операции определялась в 6–8 суток с ежедневным темпом продвижения стрелковых соединений 10–12 километров. Причем в двух танковых корпусах осталось по 40–50 исправных бронеединиц, из-за низкой облачности и снегопада авиация вновь бездействовала, а противника явно недооценивали. Но энтузиазм был велик, а Ставка требовала скорейшего разгрома немцев в Восточной Пруссии. Поэтому «Иван Данилович считал сроки реальными».
Общее наступление, возобновившееся утром 25 января, развивалось крайне медленно. 11-я гвардейская армия, усиленная 2-м гвардейским танковым корпусом, наносила удар двумя стрелковыми корпусами вдоль южного берега реки Прегель и дороги Велау — Кёнигсберг. В последний момент Тацинский корпус подкрепили 43-й гвардейской тяжелой танковой бригадой, по штату — 1666 человек, 65 машин ИС-2, 3 самоходки СУ-76,19 бронетранспортеров и 3 бронемашины. Такие бригады (их и было-то в Красной Армии всего пять) формировали под конец войны как раз для прорыва сильно укрепленных оборонительных рубежей. Здесь же были сосредоточены тяжелый танковый полк, полк тяжелых самоходно-артиллерийских установок и артиллерия усиления. 39-я армия при поддержке 1-го Краснознаменного танкового корпуса наступала вдоль северного берега.
В течение дня соединения генерала Галицкого прорвали промежуточные оборонительные рубежи на реках Бибер и Куфлис, продвинулись до 15–20 километров и уперлись в оборонительную позицию «Фришинг», прикрывавшую дальние подступы к Кёнигсбергу. Это стоило большой крови. Только в бою за городишко Гросс Оттенхаген 43-я тяжелая бригада потеряла 26 танков ИС: «Оказалось, что неплохо обученные экипажи тяжелых танков совершенно не имели боевого опыта. Попав в необычные для них условия уличных боев, они не сумели разглядеть опасности: возможности поражения их из окон домов фаустпатронами или противотанковыми фанатами и из засад фланговым огнем по бортам из штурмовых орудий… После понесенных потерь мы уже не имели решающего преимущества ни в людях, ни в боевой технике, за исключением авиации, которая из-за плохой погоды действовать не могла. За нами оставалось некоторое превосходство в артиллерии».
Однако превосходство в артиллерии нивелировалось нехваткой щедро растраченных на стрельбу по площадям боеприпасов.
Дивизии Людникова к исходу дня овладели городом Тапиау.
На 26 января Черняховский поставил 39-й и 11-й гвардейской армиям боевую задачу овладеть Кёнигсбергом. Дело двигалось тяжело:
«Сопротивление немецко-фашистских войск в этот день резко возросло. Противник ввел в бой из резерва ряд новых частей, значительно усилил группировку артиллерии. Его авиация неоднократно бомбила боевые порядки нашей армии. Но основной причиной неуспешных действий в этот день явилось непонимание некоторыми командирами соединений и частей новых условий боевой обстановки. А командование армии, надеясь взять Кёнигсберг с ходу, своевременно не нацелило их на возможность перехода немецко-фашистских войск к жесткой обороне на подступах к городу. После прорыва укрепленного рубежа на реках на реках Прегель и Алле войска армии в течение двух дней успешно прорывали полевые оборонительные рубежи и овладевали опорными пунктами. Бои же 26 сентября велись на ближних подступах к Кёнигсбергу. В этих условиях надо было боевые действия войск организовать не для прорыва полевых укреплений с ходу и преследования, а для наступления на противника, оборонявшегося на заблаговременно подготовленном укрепленном рубеже с долговременными железобетонными укреплениями. Такое наступление требовало тщательной организации взаимодействия, особенно между пехотой, танками и артиллерией, на которые при прорыве обороны противника возлагалась основная тяжесть боя. Необходимо было подтянуть тяжелую артиллерию, выдвинуть вперед самоходные орудия, а также орудия дивизионной и полковой артиллерии, спланировать мощный удар и поддержку авиацией.
В ряде же стрелковых дивизий боевые порядки частей не соответствовали обстановке. Отдельные подразделения пехоты и артиллерии долго не развертывались, застревали на дорогах, застревали в населенных пунктах. Некоторые командиры и штабы соединений иногда теряли управление подчиненными частями, не знали их истинного положения…
Сопротивление противника оказалось гораздо сильнее, чем предполагали мы и штаб фронта».
Короче, штурм в штыки на доты не удался, Кёнигсберг не взяли.
