армией Галанина, захватила Бобрик и, расширяя «дыру», повернула на запад, на Гнилец. Здесь с большими трудностями она была остановлена вынужденной отступить и завернувшей правый фланг 132-й стрелковой дивизией генерал-майора Т.К. Шкрылева.
К 10.30 немцам удалось овладеть высотой 254, Озерками и Ясной Поляной. Боевые порядки 15-й и 81 -й стрелковых дивизий были расчленены, отдельные их части дрались в окружении. Танковые группы противника устремились на юг. В полдень «тигры» 505-го батальона, следовавшие впереди 6-й пехотной дивизии, вошли в деревню Бутырки и повели наступление на Снову. 292-я пехотная дивизия генерала фон Клюге, усиленная моторизованным полком и 653-м противотанковым дивизионом, прорвалась к Александровке, проникнув на 5 километров в глубь советской обороны. 86-я пехотная дивизия Гельмута Вейдлинга достигла северной окраины станции Поныри. Экипажи «фердинандов», убедившись в своей неуязвимости, крошили доты, громили позиции советской пехоты и артиллерии. «Расчеты полевых и противотанковых орудий бросали позиции после нескольких безуспешных выстрелов в наши машины», — докладывал командир взвода Боэм. На левом фланге 78-й штурмовой дивизии генерала Траута удалось потеснить 148-ю стрелковую дивизию и захватить станцию Малоархангельск.
На острие немецкого тарана главная полоса была вскрыта. Однако, как уже говорилось, система обороны 13-й армии имела свои особенности. Вторая полоса по наличию огневых средств не уступала главной, а тыловая значительно превосходила ее. Для уничтожения прорвавшихся танков генерал Пухов задействовал подвижные отряды заграждения (они состояли из одной-двух саперных рот или инженерного батальона, усиленного автоматчиками, Такому отряду заранее указывалась полоса действий. В 13-й армии подвижный отряд № 1 оборонял направление на Ольховатку, № 2 — на Поныри, № 3 — на Малоархангельск), танковый полк и несколько саперных подразделений. С открытых позиций в борьбу с вражескими машинами вступила дивизионная и зенитная артиллерия.
Генерал Рокоссовский, сочтя, что оперативные прогнозы штаба Центрального фронта полностью подтвердились, уже в первой половине дня передал командармам приказ: «6 июня с рассветом приступить к действиям по варианту № 2».
План предусматривал нанесение силами 2-й танковой армии (3-й и 16-й танковые корпуса, 11-я гвардейская танковая бригада — 447 танков), 17-го и 18-го гвардейских стрелковых корпусов встречного удара по главной группировке противника. Одновременно левый фланг 48-й армии должен был наступать на Змиев, а правый фланг 70-й армии — на Кромы. В оперативное подчинение командующего танковой армией генерал-лейтенанта А.Г. Родина дополнительно передавался 19-й танковый корпус (19, 101, 202-я танковые бригады — 187 танков). Командир 9-го танкового корпуса (23, 95, 108-я танковые, 8-я мотострелковая бригады — 193 танка) получил указание переместиться к северу, в район Арсеньевский, сосредоточиться за центром армии Пухова и к утру быть в готовности действовать «направо» либо «налево» — по обстановке. Таким образом, предполагалось пустить в дело почти 800 танков и самоходов, клин вышибая клином.
Части 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А.Л. Бондарева немедленно начали выдвижение в исходные районы, но были задержаны на марше неоднократными ударами немецкой авиации, которую генерал Руденко еще не всю успел изничтожить. Рубежа Снова — Кашара корпус достиг только к вечеру: «Это не могло не отразиться на организации взаимодействия с танковыми соединениями и подготовке корпуса к наступлению».
В оперативное подчинение 13-й армии из резерва были переданы 1-я и 13-я истребительно- противотанковые и 21-я отдельная минометная бригады, спешно переброшенные в район Поныри и Снова.
Тем временем наша пехота, цепляясь за каждый подготовленный рубеж, продолжала оказывать упорное сопротивление. Используя сильную артиллерийскую поддержку, она медленно пятилась на юг и юго-восток. Остатки фактически раздавленной 15-й стрелковой дивизии полковника В.Н. Джанджгавы к исходу дня закрепились на втором оборонительном рубеже в полосе 6-й гвардейской дивизии. 81-я дивизия генерал-майора А.Б. Баринова вела напряженные бои на рубеже Семеновка — Бузулук — Поныри.
«Русские пехотинцы, — пишет Карель, — пропускали танки через свои хорошо замаскированные окопы, а затем вступали в бой с немецкой пехотой. Таким образом, сражение продолжало бушевать на тех участках, которые командиры передовых танков считали уже завоеванными.
Штурмовым орудиям и танкам приходилось возвращаться, чтобы помочь своим. Затем они снова шли вперед и снова возвращались. К вечеру пехота осталась без сил, а танки и штурмовые орудия — без топлива. Тем не менее наступающие глубоко вклинились в оборону противника.
Батальоны и полки докладывали: «Мы продвигаемся! С трудом, дорогой ценой. Но мы продвигаемся!»
И еще один факт постоянно повторяли в своих донесениях все командиры: «Нигде противник не был застигнут врасплох. Нигде он не был неподготовленным. Совершенно очевидно, что нашей атаки ждали…
К вечеру 5 июля немецкие артиллеристы и танкисты, водители штурмовых орудий и саперы — все знали, что, несмотря на сосредоточение всех наличных средств, несмотря на успешный штурм отчаянно защищаемых и хорошо укрепленных высот, несмотря на изрядное количество военнопленных, которые теперь тащатся позади, — несмотря на все это, вместе взятое, не может быть и речи о сколько-нибудь существенном прорыве в невообразимо мощную и глубокую советскую полосу обороны».
Продвинувшись в первый день на главном направлении на 6–8 километров, немецкие соединения достигли второго армейского рубежа.
В штабах подводили итоги. Прояснилось, что противник основные усилия направляет не вдоль железной дороги, а слегка западнее, в общем направлении на Ольховатку. В связи с этим Рокоссовский вынужден был внести поправки в вариант № 2.
Генерал Родин получил указание 3-м танковым корпусом (51, 101, 50-я танковые, 15-я мотострелковая бригады — 192 танка) перейти к обороне на рубеже Горяиново — Городище, а 16-м (107, 164, 109-я танковые бригады — 201 танк) и 19-м танковыми корпусами во взаимодействии с частями 17-го гвардейского стрелкового корпуса с рассветом 6 июля, упредив противника, перейти в наступление на Бутырки — Подолянь с ближайшей задачей восстановить положение на левом фланге 13-й армии. 18-й гвардейский стрелковый корпус, оставаясь во втором эшелоне, должен был прочно прикрывать малоархангельское направление.
Ночью, докладывая Сталину обстановку и свое решение, Рокоссовский узнал приятную новость: в состав Центрального фронта передается из резерва 27-я армия под командованием генерал-лейтенанта С.Т. Трофименко (155, 147, 241, 163, 166, 71-я стрелковые дивизии, 93-я танковая бригада). Но к утру обстановка в мире изменилась.
Во-первых, 27-ю армию Ставка решила направить в помощь Ватутину, а на Рокоссовского возложила дополнительную задачу — подготовить оборону Курска с юга на случай прорыва противника через позиции Воронежского фронта. «Имейте в виду, — сказал Сталин, — положение нашего левого соседа тяжелое, противник оттуда может нанести удар в тыл наших войск». Пришлось придержать 9-й танковый корпус генерала СИ. Богданова и изыскивать средства, чтобы прикрыть себе «спину», в частности, снимать войска с вершины Курского выступа, ослабляя армии Батова и Черняховского.
Во-вторых, 19-й танковый корпус генерал-майора И.Д. Васильева, в связи с изменениями в плане № 2 вынужденный для выхода на исходный рубеж проделывать проходы в собственных минных полях и прочих препятствиях, к контрудару подготовиться не успевал. Реально с рассветом в наступление могли перейти только 17-й гвардейский стрелковый (70, 75, 6-я гвардейские дивизии) и 16-й танковый корпуса генерал- майора В.Е. Григорьева.
6 июля в 3.50 советская артиллерия открыла сильный огонь. С рассветом начала активничать советская авиация. Генерал Руденко, получивший от Верховного, очень недовольного действиями «соколов» и их командира, строгое указание завоевать господство в воздухе, организовал подъем одновременно 600 самолетов. Две штурмовые авиадивизии и полк пикировщиков нанесли удар по переднему краю противника.
«По существу, — признает С.И. Руденко, — в нашей воздушной армии это был первый случай, когда шестьсот самолетов действовали по небольшому участку фронта… На Курской дуге я впервые по- настоящему узнал цену взаимодействию всех родов войск».
