из-под рваных лохмотьев сквозила бледная кожа, сквозь которую просвечивали кости. Плюс ко всему у норманна что-то было с правой рукой — рана заживала медленно, хорошо хоть не гноилась, да если б гноилась, не отдал бы Гуинлет свой отличный почти что новый плащ из тонкой фризской шерсти. В Кенте он рассчитывал выручить за рабов в три раза больше. Вот только подкормить их немного. Двое мальчишек-пиктов — судя по мозолистым рукам, крестьяне, — этих понимающий человек, гезит или тан, купит сразу, а вот что касается норманна — похоже, то викинг, ишь как щерится, волчонок. Не хотел Гуинлет его брать, да продавец навязал в придачу, бери, мол. Чего ж не взять на халяву? Может, кто и купит…
Туман между тем рассеивался, змеился у скал, жался к прибрежным камням узкими белесовато- прозрачными языками. Небо — с утра затянутое плотными облаками — прояснялось, пару раз уже выглядывало солнце, и Гуинлет видел улыбки на лицах своих гребцов. Что ж, видно, будет славный денек! И до Кента осталось не так и много. Кажется, появился и попутный ветерок. Гуинлет послюнявил палец. Да, вполне определенно, появился, скоро можно ставить парус. Хозяин циулы обернулся к кормчему, улыбаясь, хотел что-то крикнуть…
И в этот момент из-за мыса появился корабль. Небольшой — меньше циулы, — хищный, с головой змеи на форштевне. Гуинлет знал — даны и норманны называют эти головы «ормринн». Чужой корабль — с опущенной мачтой, на одних веслах — быстро шел наперерез. И откуда он здесь взялся?
— Копья! Готовьте копья, — заорал Гуинлет. — Берите под лавками стрелы. Да ставьте же, наконец, парус, идиоты! Может, уйдем.
На судне завозились, забегали, хватая вооружение. Несколько стрел полетели в сторону чужака — да так и не долетели, упали на полпути в воду. Впрочем, чужой корабль быстро приближался. Уже стали видны стоящие на носу воины… нет, это не викинги. Вооружены как саксы, в длинных кольчугах и островерхих конических шлемах. Вот только тот, на корме — в блестящей кольчуге и алом плаще, — тот, похоже, норманн. И вон еще кое-где мелькнули норманнские панцири из бычьей кожи. Странная команда.
— Приготовится к нападению! — крикнул Гуинлет и тут же обернулся к гребцам: — А ну, наддайте, ребята!
Может, и повезет — уйдем? Гуинлет скривил губы, понимая, что не стоит обманывать себя и других, — ну что там скорость почти плоскодонной циулы по сравнению со стремительным бегом хищного северного корабля? Да вон он уже нагоняет. Уже видны большие глаза змеи на форштевне, вырезанные из какого-то блестящего зеленоватого камня. Нет, не уйти…
— Эй, бросайте весла! — разгадав маневр нападающих, заорал Гуинлет. — Да не все, только левый борт… Все внимание — на правый… Не дайте им подойти, упирайтесь веслами. Лучники, не стойте же статуями. Стреляйте!
В приближающийся корабль полетели стрелы. Впрочем, было уже поздно. Не теряя скорости, чужак врезался в низкий борт циулы, на ходу ломая весла. В команду Гуинлета тучей полетели дротики и секиры. Вот один свалился с раскроенным черепом, вот двое других, скуля, повалились в море… Зловещая морда змеи возвышалась над левым бортом. Нападающие с громкими криками посыпались на обреченное судно. «Эх, не нужно было экономить на воинах», — запоздало пожалел Гуинлет и упал, обливаясь кровью…
— Судно потопить, команду — за борт, добычу — на снеккью, — спрыгивая на палубу циулы, деловито распорядился светловолосый предводитель пиратов. — Да поторапливайтесь, здесь могут быть корабли короля Уэссекса.
— Здесь есть рабы, ярл, — подбежав к вожаку, доложил один из пиратов.
— Рабов тоже за борт, — распорядился ярл. — Впрочем, подождите… — Он задумчиво почесал подбородок. — Сначала посмотрим. Может, среди них есть искусные ремесленники?
— Да пожалуй, что нет, ярл, — усмехнулся воин. — Для этого они слишком молоды. Да вон, взгляни сам.
Ярл обернулся: воины вели к низкому борту связанных пленников. Трех тощих мальчишек… саксов или пиктов. Ну кому такие нужны?
— За борт, — махнул рукой ярл. — Утонут, так утонут, ну а выплывут — их счастье.
— Хельги? — услышал он вдруг позади чей-то удивленный молодой голос. Задержал шаг, повернул голову. — Ну точно, Хельги ярл, клянусь молотом Тора! — произнес по-норманнски один из мальчишек- рабов.
Хельги присмотрелся… и губы его расплылись вдруг в радостной улыбке.
— Снорри! — воскликнул он. — Неужто это ты, Снорри Малыш?
Глотая слезы — и ничуть этого не стесняясь, — Снорри и ярл обнялись. За их спинами послышался шум падающих тел — это воины Хельги ярла сбросили за борт двух тощих мальчишек-пиктов. Снорри обратил на это внимания не больше, чем на легкий ветерок. Такое тогда было время. А мальчишки все-таки выплыли. Выбрались на низкий берег и, бросив проклятья в адрес уходящей ладьи, быстро побежали к недалекому лесу.
— Так вот, значит, как… — сидя прямо на борту снеккьи, произнес Хельги задумчиво и грустно. — Сначала — Ингви, потом вот — Харальд…
— Мы встретимся с ними в Валгалле, ярл!
— Не сомневаюсь… А Фриддлейв, говоришь, решил попытать счастья у данов?
— Да, говорят, он вступил в их дружину. Я бы тоже, наверное, подался к ним, если б не рука. Вся горела, словно в огне, — так и валялся все время в сарае, ничего не соображая… если б не старик-пикт, наверное, умер бы… Тот был лекарем, прикладывал какие-то снадобья, даны разрешали… — Снорри бережно погладил руку. — К тому же они почему-то приняли меня за раба, — обиженно дополнил он.
— А за кого же тебя еще принять? — засмеялся Хельги. — Тощий, оборванный, грязный! А что с ребятами с хуторов? Ты видел их?
— Кто погиб, а кто — с данами. Расскажи лучше о себе, Хельги ярл.
— А что рассказывать? — Погрустнев, Хельги пожал плечами. — Думаешь, это мой корабль? Напрасно. Это корабль местного ярла — отца Этельреда. А я служу ему, как обычный наемник.
— Но в этом нет ничего зазорного, ярл! Так многие делают. Да вот и знаменитый скальд Браги Старый тоже был наемником у…
— Знаю, Малыш. Но как же мне все это надоело. Я, свободный ярл, — не свободен! Мой корабль — не мой, а мои воины — не мои. Я не могу плыть куда угодно в поисках счастья и славы, я должен всегда возвращаться, словно собака, посаженная на цепь.
— Так давай уплывем прочь!
— С тобой вдвоем, Снорри? Не забывай, эти воины, саксы или англы, — впрочем, я не вижу меж ними различия, — это не свободные викинги, на берегу у них матери, жены и дети. На английском берегу, Малыш, а не на нашем. — Хельги помолчал. — Честно говоря, — немного погодя продолжал он, — я ввязался в это дело, желая выкупить вас из датского плена. Этельред обещал помочь мне в этом. Но теперь вижу, что никто в помощи не нуждается. Ты — здесь, Харальд Бочонок — мертв, остальные — у данов, пусть боги принесут богатство и славу Фриддлейву и всем прочим.
— Ты не рассказал обо всех, ярл, — глядя на тянувшийся по левому борту берег, напомнил Снорри. — Я понимаю — верзила Горм со своими людьми предал тебя, захватив драккар. Но куда делись Хрольв и Дирмунд Заика?
— Не знаю, Малыш, — покачал головою Хельги. — Может, их убили люди Горма, а вполне может быть — они сейчас на его стороне. Не знаю… Но с Гормом Душителем я посчитаюсь обязательно, клянусь конем Одина! — Молодой ярл с силой стукнул в борт кулаком. — Предатель должен умереть.
— Предатель должен умереть, — эхом повторил Снорри. — Только где же ты его теперь сыщешь, ярл?
— Сыщу, Снорри, сыщу, — нехорошо усмехнулся Хельги. — Ты думаешь, кто здесь потихоньку грабит прибрежные деревни? Осторожненько так, деловито. Не оставляя в живых никого — ведь почти все деревухи здесь платят данам, и если те узнают, с этим тихушником будет быстро покончено.
— Напрасно ты думаешь, что даны будут заниматься деревнями, — покачал головой Снорри. — Ну, может, конечно, когда и будут, но только не сейчас — точно. Сейчас почти все ушли в большой поход. Кто с Ютландцем, а кто и с Железнобоким Бьорном. Так что этот твой тихушник может долго здесь
