и безо всяких предупреждений ходит по ночам тихо, как рысь.
Они осторожно прокрались орешником и вышли к реке, где только что Хельги был с Магн. Не останавливаясь, Ирландец прошел по берегу и, свернув к побережью, вдруг резко упал в камыши. Ярл тут же последовал его примеру, чувствуя, как хлюпнула под его телом жирная липкая грязь.
— Вот он. — Конхобар кивнул на маленькую фигуру человека, едва заметную даже в свете луны. Он крался за дюнами к старому дубу. Вот затаился. Огляделся. Снова пошел. Немного пробежал, пригнувшись. Вышел к рыбацким лодкам, разложенным для починки. Что он там делал, было не видно — луна неожиданно скрылась за тучей, да и вокруг лодок мельтешили развешанные для просушки сети. Когда ночное светило снова показалось во всей красе, черная тень исчезла.
— Ты не бросился в погоню, ярл? — тщательно скрывая иронию, шепотом осведомился Ирландец.
— Зачем? — в свою очередь усмехнулся Хельги. — Все равно он — или они — никуда не денется. Объяснить почему?
— Не надо, — тут же ответил Ирландец несколько уязвленно.
— Тогда ты объясни мне одну вещь, — обернулся к нему ярл.
— Всегда к твоим услугам!
— Ты не мой друг и имеешь все основания меня ненавидеть. Почему же ты мне помогаешь?
— А вот на этот вопрос, ярл… — серьезно произнес Конхобар, — я тебе отвечу чуть позже. Не согласишься зайти со мной к одному гостеприимному лэту? Зовут его Оффа, и он может порассказать много чего интересного.
— Пошли, — кивнул Хельги. — Успеем до заутрени? А то бедняга Снорри изображает в моей келье небольшую тайную пьянку — кричит и ругается разными голосами. Впрочем, там стены толстые, не особо слышно. Но боюсь, парень не справится до рассвета.
— Ты скоро будешь там. А сейчас — идем.
В хижине Оффы их, видимо, ждали, причем стол был накрыт на троих. Кувшин, деревянная тарелка с лепешками и жаренной на вертеле рыбой, три деревянные чаши.
— Выпьем, благороднейший ярл? — усаживаясь за стол, предложил Ирландец. Хельги кивнул, и круглолицый крестьянин самого простецкого вида с поклоном передал ему наполненную — как вскоре выяснилось, совсем недурным элем — чашу.
— Что ты сказал отцу Этельреду? — поставив чашу на стол, как бы между делом поинтересовался Ирландец.
— О Стилтоне. Чтобы завтра все зависимые мужики — лэты и уили — из этой деревни с утра явились к монастырю с плотницким инструментом — чинить мост, он и вправду нуждается в починке. Вернее — в полном ремонте.
— Неплохо придумано, — согласно кивнул Конхобар. — И то, что Этельреду этот мост вовсе не нужен, пожалуй, мало кто догадается. Как сказал Оффа, Этельред все время грозился его починить, так, Оффа?
Оффа кивнул, подливая эля.
— Тот же Оффа бесхитростно поведал мне и оплоте и двух плоскодонных лодках, что перевозят паломников у разрушенного моста, и плотик этот, и лодочки, как ты догадываешься, принадлежат…
— Отцу Этельреду, — закончил Хельги. — Я это знал и раньше от самого настоятеля. Поэтому и предложил в целях ловушки для… пока еще неясно кого.
— Отлично! — Ирландец возбужденно потер руки. — А как ты догадался пойти к реке? Ведь только там по берегу очень удобная тропка, мне о ней сказал Оффа, да и о лодках тоже. То место худым считается, ночью туда и копченой рыбой никого не заманишь.
— Догадался, — не вдаваясь в подробности, буркнул ярл. — Завтра с утра должен появиться знак?
— Именно. Думаю…
— На колокольне. Вряд ли здесь что-то другое лучше видно с моря. Что-нибудь вполне обычное, типа побелки или покраски…
— Как раз и проявится наш таинственный ночной незнакомец. Значит, до завтра, ярл?
— До завтра. Стой. — Вставший было из-за стола ярл уселся обратно. — Ты не ответил на мой главный вопрос, Ирландец, — хмуро напомнил он.
— Почему я тебе помогаю? — невесело усмехаясь, переспросил тот. — А кому я еще должен помогать? Кто я здесь? Никто. Паломник, которому совершенно некуда идти. Можно, конечно, зацепиться и здесь. Я грамотен, могу переписывать книги, но это значит — полная зависимость от монастыря и этого… отца Этельреда, век бы не видеть его гнусную рожу. К тому же я его совсем не знаю. По тем же причинам я не могу помогать данам, рассчитывая на их поддержку, — ну, во-первых, их еще надо найти, а во-вторых, кто знает, как они меня встретят? Немного пожить при монастыре, а затем, при первой же оказии, вернуться в Бильрест-фьорд, к Гудрун? Ну, не кривь губы, ярл, словно ты не знал о наших с ней отношениях. А кто поручится, что Гудрун встретит меня с радостью? Да если и встретит, кто я в усадьбе? Опять-таки никто, чуть-чуть вознесенный над прочими слугами исключительно по воле хозяйки. Ну и что мне прикажешь делать?
— Складно излагаешь, — заметил Хельги, доливая из кувшина эль. — Давай дальше.
Ирландец вдруг запнулся, взглянув на собеседника с самым настоящим страхом.
— Ну, что замолк?
— Это не он… — покачав головой, пробормотал себе под нос Конхобар. — Не может быть, чтоб в шестнадцать лет так…
— Что ты там шепчешь, давай говори дальше!
— Слушаюсь, ярл! — Овладев собой, Ирландец улыбнулся. — Но, в общем-то, я уже все рассказал.
— Слабые какие-то у тебя отговорки, — усмехнулся Хельги. — Ну что ж, раз других нет, принимаются и эти.
— Благодарю тебя, о мой ярл. — Выйдя из-за стола, Конхобар поклонился в пояс. — Ты не пожалеешь об этом, клянусь.
— Ну-ну, только без клятв, я им все равно не очень-то верю, — с усмешкой пробурчал Хельги.
Ирландец вдруг на миг поймал его взгляд — совсем не юношеский, пронзительный, жестокий, умный — такой взгляд Конхобар видел как-то очень давно в Коннахте, у одного из содержателей тайных заезжих домов — самых гнусных вертепов Ирландии. Этот взгляд испугал и одновременно сильно приободрил Ирландца. Кажется, он наконец сделал верный выбор. Впрочем, это было еще не все…
— Оффа проводит тебя к монастырю, о мой ярл. И договорится со стражей…
Ярл засмеялся:
— Ты, полагаешь, я не договорился со стражей заранее?
— Прости мою тупость.
— Ладно. — Отсмеявшись, Хельги поплотнее запахнул плащ. — Прощай, Ирландец, — качнул головой он. — Вернее, до завтра…
Оффа предупредительно распахнул дверь. Резко повеяло ночной прохладой, морем и запахом прелого сена. Конхобар потянулся к кувшину — кажется, там еще что-то осталось. Дверь медленно закрылась за ярлом… и тут же резко распахнулась вновь. На пороге возник Хельги.
— А о волшебном камне ты мне расскажешь чуть позже! — направив большой палец прямо в грудь Ирландцу, твердо заявил он. — И со всеми подробностями.
Конхобар поперхнулся элем.
А Хельги ушел и ни о чем по пути особенно не думал. Хотя сознавал в глубине души — полезное у них с Ирландцем может выйти сотрудничество. Конхобар — это вам не Малыш Снорри, голова у Ирландца работает, как многим и не снилось, пусть даже и мысли его несколько извращенные, нет, скорее, циничные. Хорошим помощником будет Ирландец в тайных делах, хоть и трусоват он, и себялюб, и сволочь, конечно, первостатейная. Впрочем, и Хельги… да, с некоторых пор и он начал сам себя бояться, так что они друг друга стоили, Конхобар и Хельги, судя по последнему времени — стратеги тайных дел. Именно так обозвал вчера молодого ярла отец Этельред — тоже сволочуга та еще.
