— А и сходить, что ли? — Любима задумалась. — Все равно, когда еще Ярил с Порубором вернутся. И чего днями дома сидеть?

— Верно. Так пойдешь?

— Инда пойдем завтра, — наконец решилась Любима. — И в самом-то деле!

Назавтра нарядились девки. Речка — в белую, с вышивкою, рубаху, поверх — варяжский сарафан, темно-синий, сборчатый, заколотый двумя бронзовыми фибулами, начищенными так, что больно глазам, и не скажешь, что бронзовые, — золотые, как есть золотые! Поверх этой одежки накинула шубку бобровую, желтым немецким сукном крытую, на ноги постолы кожаные, обмотки белые, льняные, узким золоченым ремешком перевитые, — ух и дева-краса, пухленькая, толстощекая, а в шубке-то этой еще и шире, чем есть, казалась. Смешная! Любима тоже с утра принарядилась, очаг затопив да слуг пошпыняв для порядку, — видя такое усердие, дедко Зверин уступил, отпустил днем на прогулку, строго-настрого наказав, чтоб ужо к вечеру возвернулась. Еле дождалась подружку дева, все по двору бегала, в ворота выглядывала. А уж Речка-то издали еще рукой замахала, бежала — подпрыгивала:

— Ну, что, отпустил батюшка?

— Отпустил, — обняла подружку Любима. — Сказал, хоть до темноты гулять можно. Ну, идем, что ли?

— Идем! Ух, и красива ж ты, Любимка! — Речка беззлобно ущипнула подружку за бок. Любима засмеялась. И в самом деле, по улице шли — парни встречные шеи свернули. Еще бы! Этакая-то краса — Любима. Волосы воронова крыла из-под шапки бобровой по плечам распущены — старухи пусть плюются, а молодые завидуют. Зеленая туника — узкая шерстяная, до самых пят, поверх — небрежно плащик наброшен, не бобровый, беличий, ветер распахнет полы — вся фигурка видна, вот и посворачивали головы парни, поразевали рты, а кто и в лужу свалился.

— Эй, девы, орешками угостить? — это уж на Подоле, в виду Градка, повстречался молодой парень. Подружки переглянулись, отнекиваться не стали, подставили ладошки:

— Ну, угости.

Парень насыпал орехов, заглянул в глаза Любиме:

— Как хоть звать-то тебя, дева?

— Пафнония, ромейского гостя женка.

— Ой, врешь, поди?

— Да ладно, не верь!

Со смехом девчонки пошли дальше. А солнце, переменчивое весеннее солнце, так и сияло, выпорхнув из-за облачка, снег таял, и в лужах отражалось голубое небо. Мимо проскакал отряд грилей — в кольчугах, на сытых конях, с красными, обитыми по крагам медью щитами. Гриди тоже свернули шеи, а кое-кто и помахал девкам, невзначай пустив коня в лужу.

— Вот ведь, обрызгали, змеи! — погрозила им кулаком Речка.

— Да не сердись ты, день-то какой хороший сегодня!

— И вправду…

— Ну, где твое капище? Небось, за тридевять земель, на Щековице?

— А вот и не угадала! На Подоле, только ближе к Глубочице.

— Тоже не близехонько. Говоришь, весело там?

— Да уж, не грустно.

На самом краю Подола, в березовой рощице, уже собрался народ — все больше молодые девчонки и парни. Посреди небольшой вытоптанной полянки был вкопан украшенный ленточками идол — похоже, Перун, рядом с ним кругом стояли идолы поменьше. Двое одетых в длинные балахоны волхвов — высокий носатый и пухленький, с круглым лицом — периодически воздевая руки к небу, неспешно прохаживались рядом с идолами и что-то вполголоса напевали. Молодежь переговаривалась и смеялась. Кто-то окликнул Речку, та обернулась, помахала рукою…

— Вельвед! — вдруг пролетел в толпе шепоток. — Вельвед-волхв.

Все расступились, давая дорогу приехавшему на гнедом коне волхву — бровастому, морщинистому, с темными, глубоко посаженными глазками-щелочками. В пегую бороду жреца были вплетены алые ленточки. Опираясь на посох с позолоченным навершьем в виде человеческого черепа, Вельвед важно прошествовал к идолам. За ним поспешал красивый юноша, темноволосый и светлоглазый, с большим беглым петухом под мышкой.

— Это и есть твой любимчик? — обернулась к подружке Любима. — Красив, ничего не скажешь.

— Велимор-волхв, — тихо пояснила Речка. — Самый молодой из всех. Смотри, что дальше будет. Сам Вельвед здесь — кудесник изрядный.

Любима с любопытством вытянула шею. Бровастый Вельвед, дойдя наконец до главного идола, повернулся и три раза ударил посохом в снег. Собравшиеся притихли.

— Злые вести принес я вам, люди, — громко возвестил волхв. — Вчера на Подоле родился двухголовый козленок, а еще раньше — телятя о трех главах. Не к добру то, люди, ой, не к добру. Чую, дуют над Киевом черные ветра, шевелят под снегом траву-одолень, задувают под крыши. Зло, зло летит над вашими головами, бойтесь же и паситеся! И травень месяц стоит — видите? — то дождь, то солнце ясное, а то ветра буранные. Никогда такого не было, нынче — есть. Смерть, смерть крыла свои черные растопырила, чуя я ее, чую…

Отбросив в сторону посох, Вельвед упал лицом в снег, завыл, раздирая в кровь щеки:

— Горе нам, горе!

— Горе нам! Горе! — эхом подхватили волхвы. В толпе кто-то завизжал, кто-то заплакал.

— Не бойтеся, люди, — вдруг вскочил на ноги Вельвед. Звякнуло на его морщинистой шее ожерелье из золотых черепов. — Боги хотят жертвы! И будут милостивы, если мы будем их чтить… — Он обернулся к отроку, и тот с поклоном передал ему трепыхающегося белого петуха.

Вельвед вытащил из-за пояса нож:

— Прими же, Перун, нашу жертву! Отрубленная петушиная голова упала в снег, кровь брызнула прямо на идола. Волхвы — и снова кто-то в толпе — громко запели:

Славься, славься, Перун-громовержец! Славься, славься!

— Славься, славься! — подхватили в толпе, кто-то опять завизжал. Собравшиеся, по знаку волхвов, обряди друг друга за плечи и, ритмично покачиваясь, продолжали петь, все громче и громче:

Славься, славься! Славься…

Казалось, в небе померкло солнце и весенний день превратился в темный осенний вечер. Не было уже видно ни ясного голубого неба, ни белых веселых облачков, ни березок — один лишь ритмичный мотив:

— Славься, славься!

Вдруг главный жрец, размахнувшись, стукнул порохом по березе. Все замолкли, волхвы — и многие из собравшихся — с рыданиями повалились в снег, терзая себе ногтями лица.

Речка, поглядев вокруг пустыми глазами, тоже сделала попытку упасть… и упала бы, кабы ее не поддержала Любима.

А Вельвед неожиданно бросился бежать прочь и исчез среди берез. К орошенному кровью идолу подошел светлоглазый отрок — Велимор.

— Ой, не плачьте, не рыдайте, люди добрые, — гонким мальчишеским голосом задорно воскликнул он.

Вы читаете Властелин Руси
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату