дверь. — Кажется, будто там стоит кто-то…
— Кто же там может стоять? — рассмеялся ярл. Встав, отодвинул засов, выглянул наружу.- Нету тут никого! Хочешь, сама посмотри?
Девушка подбежала к двери, выглянула:
— И в самом деле, нет… Давай вожжем светильник?
Клацнуло огниво. Разгоняя темноту, вспыхнуло желтое дрожащее пламя.
Алуша уселась на лавку, подтянув к подбородку колени:
— Не прогоняй меня, ладно?
— Сиди, что ж…
Хельги отвернулся, чувствуя, как девушка улеглась рядом.
— Погладь меня, — тихо попросила она.
Ярл провел ладонью по ее стриженным в кружок волосам.
— Не так, — прошептал дева. — Подожди…
Она поднялась и, встав на колени, резким движением скинула через голову рубаху. В желтом пламени светильника вспыхнуло обнаженное тело. Погладив себя по бокам, Алуша несмело улыбнулась и бросилась на грудь ярлу.
— Ты ведь не прогонишь меня сейчас, правда? Взяв руку Хельги, девушка осторожно провела ею по своему животу, по маленькой груди с затвердевшими коричневыми сосками…
— Будь моим в эту ночь, князь, — попросила она. — Поверь, мне не нужно ничего больше…
В очаге догорали дровишки, а сидевший за столом Онгуз облизывал жирные пальцы:
— Ну, как, Микул? Хорош зайчик?
— Куда как хорош, — дожевывая, улыбнулся Микул. — Уваристый! Здорово, что тебе повезло сегодня. Не каждый день дичинку едим.
— Да уж, не каждый, — вытирая рукавом глаза, мелко засмеялся Онгуз; стекая по редкой бороденке его, капал на стол жир. Подобрав жирные пятна краюшкой, воеводский слуга с хитрецой взглянул на приятеля:
— А что, Микул, ты ведь здесь всех молодых парней знаешь?
— Как и ты, — Микул пожал плечами. — Зачем спрашиваешь?
— Так, — отмахнулся Онгуз. — Не знаешь, кто из них варяжскому князю прислуживает? Помнится, в их дружине младых отроков не было,
— И я не видел.
— Значит, из наших кто-то.
— И что тебе до него?
— Думаю, не мой ли должничок это, Немил? С Покрова резану должен, а никак его не встретить.
— Тю, Немил, говоришь? — рассмеялся Микул. — Да Немил вторую седмицу уже, как в Новгород подался, к родичам. Надоело, сказал, тут, в служках. Он давно уйти собирался.
— То и я слыхал, — покивал головой Онгуз, не далее как сегодня днем лично видевший Немила на новгородском торге. — Одначе всяко может быть. Говорят, он-то варяжскому гостю и служит! Вот бы узнать — так или нет?
Микул пожал плечами:
— Пойди да узнай — делов-то!
— Э, не скажи, парень! — Онгуз важно поднял вверх лоснящийся от жира палец. — Он ведь меня испугаться может. Возьмет да сбежит — как я тогда его сыщу?
— Вообще-то, верно, — почесав кудлатую голову, согласился Микул. — Знатная у тебя брага, Онгузе!
Сразу видно — воеводская, я уж так опьянел, как… как… как не знаю кто.
— Пей, пей, друже. — Онгуз подлил в кружки браги. — Проверить, не Немил ли в служках, поможешь ли? А я уж с тобой потом поделюсь резаной…
— Не просьба! — Микул пьяно махнул рукой. — Прям посейчас и проверю, — пошатываясь, он поднялся с лавки.
— Князя-то варяжского не боишься?
— А чего его бояться? Не человек он, что ли? В случае чего скажу — избой обознался…
— Дров лучше возьми, — хрипло посоветовал Онгуз. — Скажешь — печь протопить пришел.
— И то верно! Ох, и хитер ты, Онгузе…
— Хитер не хитер… Матушке-то своей, чай, не говорил, куда пошел?
— Что я, совсем без ума? Сказал — хозяину допоздна буду служить сегодня. Да и не поздно ведь еще, темно просто… Инда пойду! — Микул решительно потянулся за полушубком и вышел, тяжело хлопнув дверью.
Немного выждав, Онгуз нащупал висевший на поясе нож и, выскочив на улицу, быстро пошел вслед за Микулом. Валил мокрыми хлопьями снег, и черное тяжелое небо висело над самыми крышами.
Прихватив от поленницы охапку дров, Микул, бесцеремонно отстранив плечом стража, поднялся по тяжелой лестнице в княжьи хоромы и скрылся в сенях… Спрятавшийся за амбаром Онгуз затаил дыхание. Дверь почти сразу открылась, и на пороге появился Микул, уже без дров. С крайне озадаченным видом он быстро спустился с крыльца и, почесывая затылок, пошел прочь. Онгуз за амбаром сунул нож за пояс:
— Кажись, пронесло…
В тот же миг на крыльцо выскочил молодой варяжский князь — с непокрытой головой, в темно-голубом плаще, накинутом поверх домашней туники. Что-то спросив у стража, он подозрительно оглядел двор.
— Нет, не пронесло. — Вытащив нож, Онгуз покачал головой и, словно ночной тать, крадучись двинулся вслед за удалявшимся в ночь парнем. Догнав, оглянулся и тихонько позвал:
— Микуле! Парень обернулся:
— А, это ты…
— Ну, кто там? По глазам вижу — Немил? Микул пьяно расхохотался:
— Не, не Немил, друже!
— А кто ж тогда? Гляжу, узнал ведь?
— Узнал, узнал… Не парень то — девка!
— Девка?!
— И знаешь кто? Алушка. Княжеска молодшая женка!
— Окстись, парень! Ей ж сожгли на краде.
— Не знаю, кого там сожгли, а только Алушка это, я уж хорошо видел.
— Может, помстилось?
— Ага, как же! И плечи ее голые помстились, и родинка на щеке. Алушку-то я хорошо знал, почитай, всех прочих была к нам, слугам, добрей да милее.
— Вот так, значит… — Онгуз прислушался. Со стороны княжьих хором гулко залаяли псы.
— Ты как частокол-то прошел, Микуле?
— А там наши все. Чай, меня-то каждая собака знает.
— Вот это-то и нехорошо, — прошептал Онгуз и, улучив момент, всадил приятелю нож в сердце.
Тихо охнув, тот повалился в сугроб. Оглянувшись по сторонам, Онгуз расстегнул на себе полушубок и, сняв с груди куриную лапу, надел ее на шею остывающему Микулу.
Не на шутку взволнованный, вошел в княжьи хоромы Конхобар Ирландец.
— Плохо дело, ярл. — Выслушав все, он почесал левое ухо. — Знаешь, я бы на твоем месте отдал приказ немедленно отыскать этого парня.
— Уже отдал, — кивнул ярл.
— Не надо никого искать, — подойдя к столу, усмехнулась Алуша. — Я хорошо его знаю, это Микул, наш челядин. Неплохой парень.
— Что значит — «неплохой»? — Ярл вдруг осекся. — Ты понимаешь наш язык?
Девушка обиженно поджала губы:
— Не такая уж я глупая. И не забывайте, кем был мой муж Рюрик.
