франкоязычный?! Же вудре… Э… Парле ва… Парле ву… Тьфу! Французского я точно не знаю… Будем объясняться на пальцах. Да что ж ты такой неразговорчивый?
Вообще, очень странным был этот парень, бабкин воспитанник, очень странным. Даже, как зовут, не смог ответить без бабусиной помощи, только промычал что-то — Велл… Мэллл.
— Вэлмор, что ли?
— Вэлмор, — бабуля скривила губы в улыбке. — Он, как бы это сказать, не совсем… э…
— Не совсем нормальный, что ли? — не выдержал Ханс.
— Вот. Да! Именно так.
— Оно и видно. А он с ножом не бросится?
— Нет, не бросится… Если я не прикажу.
Ханс вежливо улыбнулся — шутит старушка. Когда перешли к мороженому и коле, зазвонил мобильник. Бабка вздрогнула, но быстро совладала с собой, а вот Вэлмор чуть не упал со стула, бедняга!
Звонил Нильс, приятель, просил срочно приехать в молодежный клуб — нежданно-негаданно появились еще какие-то претенденты на аппаратуру.
— Какие еще претенденты? — недовольно переспросил Ханс.
— Из твоей, между прочим, школы!
— Из моей?
— Ну, может, из соседней. Ты приезжай давай, я уже позвонил Стигне.
Нильс отключился. Стигне, это была девчонка из их группы. Собственно, до ее появления никакой группы и не было, так, лабали на гитарах, Нильс — на соло, Ханс — на басу, да выступали иногда по клубам, зазвав кого-нибудь на роль ударника и звукача-режиссера. А вот перед самым Рождеством наконец отыскали ударника, вернее, ударницу — Стигне, высокую, длинноволосую, симпатичную. Тогда же и название придумали — «Шоколад Кинге» — «Шоколадные короли», так с тех пор и назывались. Репетировали постоянно, в молодежном клубе, принадлежавшем какой-то благотворительной организации и владевшем парой усилителей, комбиками, ударной установкой и монитором. И вот теперь, похоже, объявились конкуренты. Интересно, кто такие?
— Я тут отлучусь по делам, — накинул куртку Ханс. — Телевизор в холле, постельное белье в шкафу. Не скучайте. Если захотите в город, запасной ключ над входной дверью, на гвоздике. Ну, пока, вечером буду.
Простившись с гостями, Ханс пулей вылетел из дому — как раз сейчас должен был подойти автобус. Если повезет, Стигне как раз на него и сядет.
Едва Ханс покинул дом, темноволосый парень повалился на колени:
— О мой повелитель! Где мы?
— Очень и очень далеко, — сверкнув черными глазами, усмехнулась бабуся — Анна-Ханса Херредаг — гражданка Канады. — Мне нужно отправить обратно тело… Мое старое тело. Пусть Дирмунд Заика хоть немного побудет собой… и сыграет роль князя! Чувствую, много придется разгребать после него… Однако приходится идти на риск и надеяться только на верных слуг и на помощь богов, которые и так слишком милостивы ко мне, ведь это они помогли вернуть Камень! Обратившийся в несчастную старуху Черный друид Форгайл Коэл торжествующе вытащил из кармана куртки ярко сверкнувший Камень. Лиа Фаль — колдовской символ Ирландии, зов ее кельтских богов.
— Но… как же мы теперь отыщем твое старое тело, мой князь? — осторожно поинтересовался отрок.
— А нам и не нужно его искать, Велимор, — глухо засмеялся друид. — Надо лишь произнести заклятие над Камнем… И обагрить его человеческой кровью.
— Ночью убьем этого? — понимающе кивнул молодой волхв.
— Нет. — Друид мотнул головой, и розовые, мелко завитые волосы его смешно затряслись. — Он может пригодиться.
— Тогда возьми мою! — поднял глаза Велимор. — Всю, до последней капли.
Друид потянулся к лежащему на столе ножу:
— По-видимому, так и придется сделать. Не бойся, я не возьму всю…
Содрогнувшись, волхв Велимор закатал рукав, обнажая вены. Видно было, как задрожали от страха его губы.
Полыхнув глазами, друид резко полоснул лезвием прямо по локтевому сгибу. Волхв дернулся, и на стол брызнула темная кровь.
— О великий Кром Кройх! — возопил друид. — О Морриган, о Дагд, о богиня Дану, испейте же ваш любимый напиток, насладитесь же и помогите…
Он упал на пол, покатился, забившись в судорогах, и в уголках накрашенных ярко-красной помадой губ выступила пена…
— О Кром!
Марина Левкина, русская медсестра из частной клиники доктора Норденшельда, звонила в дверь уже довольно долго. На собрании членов благотворительной организации было решено оказывать трагически лишившемуся обоих родителей мальчику — Хансу Йохансену — всемерно возможную помощь. Вот и сейчас, по дороге на работу, Марина завезла Хансу продукты, из которых на выходных намеревалась сварить суп. Интересно, сколько еще бедному ребенку жить одному? Хотя это, наверное, уж куда лучше, чем в приюте. Все-таки родной дом, хоть и опустевший, но все же…
Однако же что ж он не открывает? Ведь договаривались… Левкина достала мобильник… Никакого ответа! То есть гудки-то шли, и длинные, только вот трубку никто не брал. И главное, музыки в доме слышно не было… Может, Ханс ушел куда-нибудь? Придется заехать в следующий раз или попросить Марту, жену таксиста Акселя… Кстати, вот Акселю-то и удобней всех будет завезти, все равно каждый день мотается в Снольди-Хольм и обратно. Марина пошла обратно к машине — не новому, но вполне еще боеспособному «форду-сиесте» — обернулась в воротах… В нижнем окне, где столовая, дернулась штора.
Проснулся, наверное!
Марина вновь поднялась на крыльцо, позвонила…
Дверь открыла улыбчивая старушка с ярко-розовыми кудрявыми волосами.
— Я Анна-Ханса Херредаг, — не переставая улыбаться, представилась она, держа за спиною руки. — Гражданка Канады.
— А, так вы бабушка Ханса! — с облегчением воскликнула Левкина. — А мы уж так вас ждали. Возьмите продукты, — она поставил на порог тяжелую сумку, — это от благотворительной организации, я там в волонтерах. А где же Ханс, небось, спит еще?
— Ушел, — улыбнулась бабуся. — Придет вечером. Из-за его спины выглянул бледный темноволосый подросток с испуганным лицом дебила.
— Гу даг! — поздоровалась с ним Марина. Не ответив, парень тут же убежал внутрь коридора. Правая рука его, в локте, была замотана окровавленной тряпкой.
Мой воспитанник, Вэлмор, — кратко пояснила бабуля. — Рада была вас видеть. Со стуком захлопнулась дверь.
— Я тоже. — Пожав плечами, Марина пошла к машине, почти физически ощущая две пары глаз, устремленных ей в спину.
— Странные какие-то родственники у Ханса, — покачала она головой, отъезжая. — Ну, все равно не чужие. Теперь-то уж точно не заберут парня в приют. — Она улыбнулась: завтра, да, да, уже завтра, из Петербурга прилетает мать с маленьким сыном-первоклассником, которого Марина не видела аж с лета. Уже были куплены подарки, аккуратно сложены в спальне: матери — теплая пуховая куртка, а сыну — кроссовки и игрушечная железная дорога, очень даже не дешевая, между прочим.
— Кто это был, повелитель? — боязливо озираясь, поинтересовался волхв Велимор.
Друид отмахнулся:
— Не знаю. Какая-то женщина.
