оставить одну с этим делом! Вы просто необходимы мне!
– Ах, мисс Морроу, мое сердце разрывается на части от невозможности откликнуться на вашу просьбу. Завтра я должен уехать. И не могу изменить свои планы.
– Но вы же видите сами, что со сложностями расследования бедному капитану Флэннери не справиться, оно ему явно не по силам. А вы уже сейчас знаете о деле намного больше, чем он узнает когда-либо. Прошу вас, останьтесь, помогите нам в расследовании. Со своей стороны обещаю предоставить в ваше распоряжение все нужные средства, а также добиться достойного вас денежного вознаграждения.
Просьбу девушки горячо поддержал и Барри Кирк.
– Ну как вы не понимаете, что сейчас вам просто нельзя уезжать? И неужели вы… неужели вас просто не интересует, чем это все закончится?
– Чем горы дальше от нас, тем красивее и голубее они выглядят, – опять отделался китаец восточной мудростью. – А уж самым красивым и голубым наверняка является холм Панчбоул, где в маленьком домике ждет не дождется меня семья.
– А я так рассчитывала на вас, на вашу мудрость, – уговаривала детектива помощник прокурора. – Ведь это первое мое серьезное дело, и с вашей помощью нам обязательно удалось бы его распутать. Нет, вы просто должны помочь мне!
Чарли Чан осторожно высвободил плечо.
– Мне очень, мне просто неимоверно жаль. Говорят, что, будучи в отпуске, почтальон отправляется на продолжительные прогулки и чрезвычайно устает. Я тоже, как почтальон, излишне много шагал и теперь смертельно устал. Мне очень жаль, но завтра я отправляюсь в Гонолулу. – Он опять низко склонился и шагнул в сторону открытых дверей лифта. – Для меня было большим счастьем познакомиться с вами, мисс Морроу, и с вами, мистер Кирк. Очень надеюсь когда-нибудь снова встретиться с вами. Прощайте.
И Чарли Чан, очень похожий на неуступчивого и целеустремленного маленького будду, решительно шагнул в лифт.
Пришлось мисс Морроу и Барри Кирку возвратиться ни с чем в кабинет, где уже во всю развернул деятельность капитан Флэннери.
Несмотря на густой туман, Чарли Чан быстро шел по тротуару к отелю «Стюарт». Портье вручил ему телеграмму, прочитав которую маленький детектив расцвел от радости. Все еще улыбаясь, поднялся он в свой номер. И тут зазвонил телефон.
– Послушайте, сержант Чан, – произнес Барри Кирк. – Уже после вашего ухода мы сделали важное открытие.
– Охотно послушаю, – отозвался Чарли Чан.
– Под письменным столом мы обнаружили жемчужину из ожерелья мисс Гарленд…
– … тем самым открывая новые возможности для предположений и версий, – закончил фразу Чарли Чан. – Поздравляю!
– Вы как-то несерьезно воспринимаете мое сообщение! – даже рассердился Барри Кирк. – Неужели вас совсем не интересует это дело? И вы окончательно отказываетесь помочь нам?
– Решительно! – ответил китайский детектив. – Только что я получил телеграмму, которая заставляет меня немедленно возвратиться. Теперь уже никакая сила не удержит меня на материке.
– Телеграмма? От кого?
– От жены. Замечательная новость. В нашей семье стало одиннадцать детей. Родился мальчик.
ГЛАВА V
Голос за перегородкой
На следующее утро Чарли Чан проснулся в восемь часов. Бреясь в ванной и глядя на свое заросшее твердой черной щетиной отражение в зеркале, он безотчетно улыбался. Все мысли были заняты маленьким человечком, который лежит сейчас в старой рассохшейся корзинке в маленьком домике на склоне чудесного холма Панчбоул. Уже через несколько дней Чарли подойдет к корзинке, и самый младший в семействе Чанов откроет глазки, чтобы наконец увидеть улыбку приветствующего его отца.
Чарли Чан с удовлетворением наблюдал за тем, как портье с кустистыми бровями положил на тачку небольшой дорожный сундучок, чтобы отвезти его на пристань к пароходу. Вот и положено начало пути к родному дому. Уложив туалетные принадлежности и кое-какие мелочи в несессер, Чарли Чан бодро спустился в ресторан – последний завтрак в гостинице.
На первой странице утренней газеты сообщалось о трагической гибели знаменитого английского детектива. Маленькие глазки Чарли Чана превратились в две щелочки. Несомненно, очень сложное и таинственное дело, ну да уж пусть другие бьются над раскрытием тайны. Если бы это входило в его обязанности, китайский детектив энергично принялся бы за дело, но в данном случае оно совершенно не касалось его. Домой, скорее домой – ни о чем другом Чарли Чан сейчас не хотел думать.
И опять мысли убежали далеко, в маленький дом на склоне холма, где ждет его новорожденный сынок, маленький китаец, гражданин США, будущий скаут и, кто знает, может, тоже полицейский. Маленький американец должен носить американское имя. Вот еще одно ни с чем не сравнимое удовольствие – выбор имени для своего ребенка! А что, если назвать его по имени мистера Кирка, этого симпатичного молодого человека? Барри Чан… Что ж, звучит неплохо.
Допивая чай, детектив заметил в дверях ресторана худое, нервное лицо Билла Ранкина, репортера «Глоб». Чан подписал счет, оставил щедрые чаевые и в холле подошел к журналисту.
– Привет! – обрадовался Билл Ранкин. – Ну и история! Пришлось вам вчера покрутиться в Кирк-хаусе, не так ли?
– Чрезвычайно прискорбное происшествие, – осторожно отреагировал детектив.
Они уселись на удобном диванчике в холле отеля, и репортер закурил. Немного помолчав, он произнес:
– У меня есть кое-какая информация, уверен, она вам пригодится.
– О, извините! – быстро возразил китаец. – Боюсь, вы введены в заблуждение.
– Не понял, – удивился журналист.
– Видите ли, я ни коим образом не причастен к этому делу.
– Не хотите ли вы сказать…
– Я хочу сказать, что через три часа покидаю Сан-Франциско.
– Как?!
Через Золотые ворота. Мой пароход берет курс на Гонолулу.
Ранкин не сдержал стона.
– Великий Боже! Я, разумеется, знал, что вы собирались возвращаться домой, но думал… Послушайте, ведь это же величайшая сенсация, которой не было в наших краях со времен великого пожара. Сам Фредерик Брус! Катастрофа мирового масштаба! Я не сомневался, что уж вы ни за что не упустите такого случая…
– А я упустил, – улыбнулся Чарли Чан. – Нечто гораздо более важное заставляет возвратиться меня на Гавайи. Почтальон решительно отказывается от дальнейших прогулок. Вы правы, дело чрезвычайно интересное, но, как сказал бы мой кузен Вилли, который любит выражаться официально – это не моя территория. К тому же любопытство никогда не было доминирующей чертой моего характера.
– Понимаю. Спокойный, сдержанный уроженец Востока. Неужели вам никогда в жизни не приходилось испытывать волнений? Вам совершенно чужды эмоции?
– К чему мне это? – пожал плечами китаец. – Сколько раз наблюдал за вами, американцами. Кровь бьется в жилах, сердце стучит как молот, каждый нерв вибрирует. А толку-то? Укорачиваете себе жизнь, только и всего.
– Не понимаю я вас, – стараясь говорить спокойно, произнес Билл Ранкин. – Надеюсь, не вызову вашего раздражения, если все-таки опять заговорю о сэре Фредерике. Я тут, видите ли, мысленно воспроизвел все, сказанное за вчерашним завтраком, и знаете, к какому выводу пришел?
– Охотно узнаю.
– Помните, сэр Фредерик выразился так: пятнадцать лет для пограничных областей Индии – это все равно что плотный, непроницаемый занавес. А я бы, со своей стороны, прибавил: тому, кто захочет разгадать тайну вчерашнего убийства, следует непременно заглянуть за этот занавес.
– Легко сказать, трудно сделать, – кратко заметил детектив.
