— Дети, — сказал он строго, — купаться не советую, крокодилы тут не любят шутки шутить.
Я уже готова была отказаться от своего намерения, однако Муса нашел выход.
— На крокодилов можно взглянуть с берега. Да, пожалуй, с ними пора и познакомиться, — намекнул он.
— Конечно, можно, — согласился папа, — но не забывайтесь!
Только издали Брахмапутра казалась такой спокойной. Вблизи на нее страшно смотреть. Берега крутые. Сама вода какая-то красноватая, как на нашей Каме. И пожалуй, она раза в три будет шире нашей Белой, а не в два, как мне показалось сначала.
Противоположный берег покрывали густые заросли. А на нашем берегу деревья низко-низко склоняли свои ветви, почти касаясь воды. Одна пальма совсем упала в реку; на ее стволе, который выступал из воды, сидела чайка.
Толстые корни копошились в мутном потоке, как змеи. На берегу мы просидели долго, не меньше часа. Сидели рядышком, затаив дыхание, боясь, что вот-вот выплывут крокодилы, а их все не было.
— Я все-таки искупаюсь, нигде поблизости не видно крокодилов, — проговорил Муса, скидывая рубашку.
Разве его удержишь!
— Окунусь разок — и хватит, — бормотал он, ступая в воду. — Но смотри, об этом молчок!
Однако дальше этого он не пошел. Хотя крокодил и не показался, Муса не рискнул окунуться. Ведь всякое мужество имеет свои пределы.
Волей-неволей пришлось оставить реку. За время нашего отсутствия на буровой произошли большие изменения. Теперь здесь появились два огромных слона. Увидев их, мы разинули рты.
— Откуда они? Что им тут нужно? — дрогнувшим голосом спросила я, начиная строить разные догадки. Ведь им ничего не стоит разогнать людей и до основания разрушить буровую.
Муса, посмотрев на меня, громко расхохотался.
— Слоны утрамбовывают дамбу! — воскликнул он. — Эх, какая же ты несообразительная девчонка!
Ссора
Где-то за синим горизонтом уже несется муссон. Каждый из нас по-своему чувствует его приближение.
Вышка все еще не достроена. И вал вокруг буровой не готов. Мой папа, инженер дядя Серафим, дядя Мухури и все наши индийские друзья потеряли покой и сон.
В эти дни у нас новое событие — роют колодец. Эту затею охотно поддержала мама. Ей очень не нравилось, когда питьевую воду брали из реки, где плавают крокодилы. Кому это приятно?!
В один из погожих дней из-за этого нового колодца возникла ссора, о чем, я думаю, придется рассказать поподробнее.
Каждое утро мы с братом бегали к новому колодцу, стараясь не прозевать появление воды — ведь так интересно первым увидеть это!
Однажды я занялась стиркой, и Мусе пришлось одному идти в разведку.
Я уже успела окончить стирку, развесила белье, а Мусы все не было. Я начала беспокоиться: что же такое могло случиться? Хочешь не хочешь, придется за ним сбегать.
Я забыла сказать, что колодец копали в саду, среди густых деревьев. Не успела я пройти шагов тридцать или сорок, как вдруг увидела перед собой сцепившихся мальчиков, которые катались по земле, точно заправские борцы.
Недолго думая, я бросилась их разнимать, заранее зная, что мне тоже достанется. Так и случилось: Муса, разгоряченный борьбой, так отшвырнул меня, что я катилась шагов десять, а то и больше. Лежать на земле некогда, плакать бесполезно — этим сейчас не поможешь.
Быстро вскочив на ноги, я бросила на Мусу негодующий взгляд и, протянув к ним руки, изо всех сил крикнула:
— Тише! Опомнись!
Хотя я эти слова произнесла на родном языке, однако Лал тоже, кажется, разобрался в их смысле. Оба мальчика нехотя поднялись с земли.
Я взглянула на них и невольно расхохоталась: ни дать ни взять молодые петухи!
Мой смех повлиял на них по-разному: Муса отвернулся, а Лал, молча, спотыкаясь, зашагал в сторону буровой.
Влипли в историю! Что делать? Как выпутаться из нее? Пуще всего я не хотела, чтобы они расстались врагами… Во что бы то ни стало надо задержать Лала. Догнав его, я сказала по-английски:
— Выкладывай, что случилось!
— Не девичье дело! — ответил он надменно.
— Может быть, Муса тебя обидел? — продолжала я допрашивать его. — Чего молчишь? Хоть скажи: да или нет?
— Нет.
— Так чего же вы не поделили?
Лал поднял на меня свои большие черные глаза и, не выдержав моего взгляда, опустил голову:
— Мы поссорились из-за лягушки…
Я несказанно удивилась:
— Как — из-за лягушки?
Тут и Муса включился в разговор.
— В колодец каким-то образом попала лягушка, — произнес брат. — Я стал бросать камешки, чтобы она выбралась по ним, как по лесенке. Тут откуда ни возьмись появился Лал и безо всякой причины бросился драться. Ничего не оставалось делать, как отбиваться. И сейчас не знаю, почему он первым напал.
Лал в свою защиту сказал:
— Ты мог убить ее, а нельзя убивать даже комара, не то что лягушку.
Я не согласилась с ним:
— Даже тогда, когда комар будет сосать твою кровь?
— Даже тогда.
— А если змея ужалит тебя, тоже, значит, ее не трогай?
— Тоже, — ответил он. — Это — грех!
Я хотела поспорить с ним как следует, но он, упрямый, собрался уходить. Я быстренько преградила ему дорогу и как можно строже сказала:
— Слышишь, сейчас же подай руку Мусе. Ты все перепутал, он вовсе не виноват.
Лал с сомнением покачал головой.
— Ладно, — сказала я ему. — Если не хочешь, не подавай руку. Однако подумай, кто защитит твою лягушку, если ты сбежишь с поля боя? Кто помешает бросать в нее камни? Землекопы, я думаю, тоже не станут особенно церемониться с подшефной лягушкой.
Лал, не дослушав меня, стремглав бросился к колодцу и, не раздумывая, с ходу прыгнул в зияющую яму.
А через секунду он выбросил из колодца большую лягушку. Бедняга, хлюпнувшись на спину, задергала ногами. Но стоило ей услышать наш топот, как она сразу перевернулась и, сделав большой прыжок, скрылась в густой зелени.
Теперь нам пришлось помогать самому Лалу. Хотя колодец был еще не глубок, ему без нашей помощи ни за что бы не выбраться.
Муса протянул палку, я держала Мусу. Теперь Лалу ничего не стоило подняться наверх. Тут волей- неволей ему пришлось подать Мусе руку.
Конечно, мы дома не сказали, почему у Мусы разорвана рубашка. Пришлось выдумать, что мы бежали
