Рой весело кивнул головой:
— Конечно, слыхал! Кто же не знает заклинателей змей! Но вам придется возвращаться назад. А плот оставить здесь.
— Как далеко мы отплыли от Наугонга? — встревожено спросил Лал.
— Миль тридцать, а то и тридцать пять…
Тут невольно почешешь голову. Не шутка пройти по джунглям тридцать миль. Рой и здесь пришел на помощь.
— Вы, мальчики, следуйте за мной до окраины деревни, — проговорил он. — А Шауру, которая не умеет одеваться по-нашему, оставим здесь караулить плот. Тем временем мы, скауты, постараемся собрать вас в пеший поход через джунгли.
Перед тем как уйти, Рой все-таки улыбнулся мне.
— Привет тебе, советская девочка, — сказал он. — Мы, ребята из джунглей, очень уважаем и любим советских пионеров. Вы сами в этом очень скоро убедитесь.
Как только мальчики скрылись с глаз, я присела на обрывистом берегу. «Прощай, Брамапутра!» — сказала я реке.
Я, наверное, совсем раскисла бы, если бы меня не отвлек чей-то плач. Рядом кто-то всхлипывал.
Я поднялась и напрямик направилась к кустам, откуда доносился плач. Кто же тут схоронился?
Милая Бульбули
— Кто тут? — осторожно спросила я.
В ответ донесся слабенький голос:
— Это я, Бульбули!
По голосу я узнала ту самую индианку, которая была с американскими мальчиками и отстала во время их беспорядочного бегства.
— Ну-ка, выходи сюда, на дневной свет! — попросила я.
Жалобно вздыхая, она вышла ко мне. Она казалась до смерти измученной и перепуганной.
— Хозяева мои теперь меня бросили. Кому я теперь нужна? — говорила она сквозь слезы. — Куда денусь, сама не знаю!
Я постаралась ее утешить.
— Слезами делу не поможешь, — Говорила я. — Успокойся, что-нибудь придумаем. Какие же мы девочки, если не найдем никакого выхода?
Она внезапно нагнулась и, взяв в руку горсточку песка из-под моих ног, рассыпала ее вокруг меня.
— Что ты делаешь?
— Почитаю свою защитницу, — проговорила она. — Так учила меня моя мама.
— Брось-ка эту затею, — смутилась я.
Я внимательно взглянула на Бульбули. Какая, оказывается, она красавица! У нее большие черные глаза, как у киноактрисы! А коса свисает до самых колен. На лбу, чуточку выше того места, где соединяются брови — ласточкины крылья, яркое красное пятнышко. На уши, как и на нос, надеты серьги. На щиколотках ног столько браслетов! Один другого красивее.
Она смутилась, заметив, что я бесцеремонно разглядываю ее.
— Где же ты встретилась с ними? — спросила я.
— Они наняли меня поварихой, когда проходили через наш городок, — пояснила она. — Кроме того, я стирала им белье и гладила.
— Сама, без разрешения мамы, или с ее согласия ушла с ними?
— Как же пойдешь без разрешения мамы, — ответила Бульбули. — Сама подумай, без меня в доме четырнадцать ртов, надо их прокормить. А как?
Мне так стало ее жаль! Не зная, что ей посоветовать, не зная, как с ней поступить, я сперва решила ее накормить и напоить, потом, мол, видно будет.
В приливе нежности, усадив ее на край плота, я выложила на наш маленький «стол» все, что у нас осталось. А осталось совсем мало: старая корочка хлеба, четыре яйца и один помидор. Но, к моему удивлению, Бульбули категорически отказалась от яиц. Когда я начала настаивать, то она закачала головой и даже отодвинулась.
— Бульбули, кушай! — настойчиво угощала я.
— В яйце тлеет живое существо, — прошептала она. — Я не могу убивать эту жизнь.
— Коли нельзя, не кушай, — уступила я. — На, возьми хотя бы помидор, не бойся, он спелый.
Она осторожно отодвинула и помидор.
— Тоже нельзя? — поразилась я.
— Цвет его напоминает кровь, — проговорила она, морщась. — Мне можно есть только зеленые помидоры.
Но у нас не было зеленых помидоров. Я протянула ей корочку хлеба и налила из термоса родниковую воду, которой мы запаслись еще вчера на привале.
— С нами не пропадешь, — сказала я твердо. — В случае чего мы тебя с собой возьмем.
Обрадовавшись, она бросилась обнимать и целовать меня.
— Значит, ты нанимаешь меня на работу? — проговорила она, радуясь.
— Нет, ты неправильно поняла меня, мы никого не нанимаем, — сказала я ей. — Вот в товарищи можем взять, если мальчишки согласятся. Но думаю, что они обязательно согласятся.
Мои мальчики вернулись, как всегда, с полными руками. На этот раз им ничего не пришлось покупать. Скауты во главе с Роем собрали так много съестного, что нам хватит по меньшей мере на целую неделю. Они же подарили два длинных ножа — ведь они знали, что нам придется пробиваться сквозь джунгли.
Как только Лал сообщил, что с завтрашнего утра мы поворачиваем обратно, я чуть не подпрыгнула от радости.
— Что с тобой? — насторожился Муса. — Чему так радуешься?
— Ура, возвращаемся домой! — воскликнула я.
Брат мой с укором заметил:
— Видимо, ты совсем не думаешь о нефти!
Хотите — верьте, хотите — нет, я, несмотря на все упреки и укоры, никак не смогла скрыть чувства радости. Ведь я так устала от этих джунглей!
Тут же по моему предложению устроили военный совет и решили судьбу Бульбули: она пойдет с нами искать нефть.
С этого часа я стала шефом Бульбули. Начали с того, что обе искупались и, чтобы придать себе мало-мальски приличный вид, выстирали свои платья. Затем вместе приготовили обед.
Я всерьез решила ее перевоспитать. Не скрою, я очень люблю перевоспитывать.
Отшельник
Ночь прошла незаметно. На заре мы, оставив наш плот, повернули назад. Теперь никуда не уйдет от нас деревня Лала!
Мальчики пошли впереди, а мы с Бульбули шагали за ними.
О чем говорили мальчики, не знаю. Мы были заворожены окружающей нас природой.
Так загадочен индийский лес!
Не успеешь оглянуться, как над твоей головой пролетят маленькие, чуть побольше жука, «солнечные птички» или в синеве неба начинают парить грифы. И тысячи разных незнакомых звуков и шорохов!
Где-то, быть может совсем рядом, скрываются юркие обезьяны — гиббоны и хитрые шакалы. Кто
