последним мехам, Грейсон переключился на общую частоту.
– Какого чёрта ты творишь! – завопил он, заводя свой «Темплар» в парк, всё ещё в сорока или около метрах от лиранских «Баньши» и «Саламандры», ожидающих своей участи. – Это не война. Это смертная казнь. По какому праву ты вершишь такое правосудие, Чад? Какое вообще право ты имеешь?
«Хатамото-Ти» остановился и очень человеческим движением медленно повернул голову и верхнюю часть корпуса, чтобы встретить грейсоновский «Темплар».
– По какому праву, ты спрашиваешь? – сказал Чад. – По праву войны, которую они развязали против нас. Мы нападали на них, Грейсон? Мы убивали их военных или гражданских? За почти три года войны, герцог мог приказать нам напасть на любое количество целей, но никогда мы даже не погружались на стыковочные корабли, не говоря уже даже о том, чтобы прощупать аэрокосмическую оборону ближайшей планеты со сторонниками Катерины. Но всё же они тут, насилуют, грабят, мародёрствуют. Скольких людей ты потерял в боях с ними, Грейсон? Как много убитых гражданских ты видел за последние полгода? Я не знаю, как ты, но я видел деревни, через которые они проходили. Я видел останки сожженных тел. Давай, скажи мне, почему у меня нет права казнить этих преступников за их преступления.
Мёртвая тишина повисла на линии связи, и никто не шевельнулся. Даже ветер стих, будто ожидая ответа Грейсона.
Самое безумное было в том, что Чад был во многом прав. Грейсон видел деревни, разрушенные до основания. Он видел мирных жителей, гибнущих на его глазах под вражеским огнём. И его фузилеры – его собственный батальон, – понёс почти пятидесятипроцентные потери. Если подводить итоги так, аргументы имели смысл, и спокойная манера речи Чада, произносящего их, также добавляла вес. Но всё это было неправильно, всё искажено. Он должен был заставить их увидеть это.
– Ты прав, Чад. Почти всё, что ты сказал, – правда, – Грейсон попытался убрать ярость из своего голоса, чтобы говорить так же обоснованно и убедительно, как Чад, перед другими солдатами, но это было нелегко. Он несколько раз вдохнул, чтобы успокоиться, и начал снова:
– Нет, мы не нападали ни на какой другой мир, но почти каждое подразделение под командованием герцога, кроме тех, что были на Нью-Сиртисе, сражались с войсками, лояльными к Катерине, с самого начала. Да, многие из них начали действовать самовольно, но на месте Катерины, ты бы мог просто сидеть и полагать, что эти подразделения не получили хоть неявного одобрения герцога? Если он не был угрозой для неё, почему он не предоставил ей поддержку или хотя бы объявил эти подразделения отступниками?
– То есть ты хочешь сказать, что поддерживаешь Катерину? – тихо спросил Чад, с исключительным спокойствием в голосе. Грейсон наблюдал, как «Хатамото-Ти» медленно развернулся к нему полностью, и до него внезапно дошло, что может быть только один способ разрешить эту ситуацию. Способ, при котором он может погибнуть. Возможно, именно поэтому он был так уверен, что сегодня он умрёт.
– Я не это хочу сказать, и ты это знаешь. Разве я не сражался с захватчиками, как и ты? Я хочу, чтобы ты посмотрел на ситуацию с её точки зрения. С точки зрения лояльных к ней войск. Герцог мог не атаковать их прямо, но всё это время он не подал ни единого признака того, что поддерживает Катерину. И в таком случае, почему она не должна попытаться устранить его?
Почти неуловимое движение «Хатамото-Ти» Чада заставило сердце Грейсона учащённо забиться. Чад действительно собирается атаковать его? Заставит ли его ненависть ко всему лиранскому действительно открыть огонь, потому что Грейсон пытается заставить его посмотреть на всё с другой стороны? С болезненным чувством, он знал, что это было очень вероятно. Сможет ли он заставить себя выстрелить в ответ? И если они начнут сражаться, выживет ли он? Чад был великолепный мехвоин, а его «Хатамото-Ти» был лучше, чем «Темплар» Грейсона. Они оба давно достигли своих ГБП, так что любая схватка будет быстрой и смертельной.
– Чад, послушай меня, – сказал он. – Ты говорил о мирных жителях, которых они убивали. Какие-то из этих убийств были предумышленными. Я не отрицаю это. Но множество смертей были случайными, от шального огня. Можешь ли ты честно сказать мне, что не убил случайно ни одного мирного жителя за всё это время?
Он ждал, пока Чад ответит. Тот молчал, и Грейсон продолжил говорить:
– Я думаю, нет. К моему стыду, я знаю, что кто-то умер, даже несмотря на мои попытки уберечь их. Иногда это цена войны, но цена, которую требуешь ты, слишком высока. Слишком. Ты обвиняешь лиранцев в том, что они превратились в чудовищ, но кем станем мы, если хладнокровно казним их? Может, ты скажешь мне, что иногда надо становиться животным, чтобы остановить другое животное, но я скажу, что это ложь.
Не поднимая рук своего меха, он медленно двинул «Темплара» по кругу, словно пытаясь посмотреть каждому мехвоину прямо в глаза.
– Мы не должны опускаться до их уровня, чтобы остановить их. Мы должны оставаться людьми. Мы можем сохранить себя и свои идеалы и при этом победить их. Разве вы не видите это?
Снова он ждал, пока Чад ответит.
Никто не двинулся. Никто не проронил ни слова. Грейсон подумал, что, возможно, он донёс до них свою мысль. Возможно, они начали понимать, какую черту они перешли, и думают, как очистить себя.
Затем «Хатамото-Ти» двинулся, и Грейсон услышал, как Чад ответил: «Нет», поднимая правую руку с ППЧ повышенной дальности.
Грейсон вжался в пилотское кресло, боясь, что его друг собирается выстрелить в него. Только в последнюю секунду рука повернулась к лиранской «Саламандре».
– Остановись! – закричал Грейсон, понимая, что уже слишком поздно. Лазурный поток энергии унёс жизнь лиранского воина.
Чад уже поворачивал «Хатамото-Ти» к оставшемуся «Баньши». Когда правая рука меха стала на место, Грейсон испытывал сильную муку, даже подняв собственное оружие. В дальнем уголке сознания он надеялся, что Чад выстрелит первым, сделав всё гораздо проще. Но он не выстрелил, и поворотное решение принадлежало Грейсону. Был только один вариант.
Снаряды из обеих автопушек рассекли воздух, врезаясь в правую руку «Хатамото-Ти» и сбивая прицел, и выстрел ППЧ попал в какое-то здание. Оценка Грейсона относительно ГБП оказалась верна. Поток снарядов полностью оторвал руку меха его друга.
Как на заевшем голо, вся картинка замерла снова, все были потрясены действиями Грейсона. После нескольких ударов сердца, которые отдавались в его ушах достаточно, чтобы заглушить любой другой звук, тихий голос заговорил в его ухе:
– Мне жаль, что ты сделал это, Грейсон.
«Хатамото-Ти» быстро направился наперерез «Темплару» Грейсона. Его торс повернулся, и Чад открыл огонь из своих двух установок самонаводящихся ракет и спаренных среднего лазера и пушки- проектора частиц. Все выстрелы пришлись в цель, энергетические потоки превращали броню в расплавленные ручейки, ракеты взрывались в пробоинах, которые проявлялись под стекающим жидким металлом. Огни загорелись на всей схеме повреждений, пока Грейсон заставил «Темплар» двинуться назад и выпустил собственный вихрь разрушения.
Грейсон не почувствовал удовлетворения, наблюдая за оторванной и разлетающейся в стороны бронёй «Хатамото-Ти» или остающимися воронками. Чад был его другом, но даже дружеские отношения стоит пересмотреть в случае таких действий. Хоть часть его умирала, – возможно, та самая смерть, которую он ждал некоторое время, – он продолжил яростную дуэль. Он не собирался убивать Чада, но если к тому придёт, тому и быть. Некоторые вещи невозможно было оценить. С некоторые вещами невозможно было пойти на компромисс. Если он не попытается остановить это бесчинство, он станет тем, что он ненавидел в этой войне. Он продаст свою душу.
Когда правая рука «Темплара» оторвалась от плеча, он понял, как близко он подошёл к тому, чтобы так сделать. Если посмотреть с другой точки зрения, как делал его герцог, он только что молчаливо одобрил варварство своих солдат относительно врага за прошедшие месяцы. Было просто неважно, что захватчики делали то же самое. Два минуса не дают плюс.
Пока два меха кружились вокруг друг друга, ни один из окружающих пилотов не подключился к линии связи, чтобы прекратить сражение, и тем более никто не поднял своё оружие, чтобы поддержать кого-то из противников. «Возможно, это их способ очиститься, – подумал Грейсон. Позволив мне и Чаду решить их
