Джуди задумалась.
- Нет, немного. У нас размах не тот – наверное, в этом дело. Если бы мы торговали с лотка у дороги, тогда, пожалуй, была бы прибыль; или же надо иметь сеть крупных тепличных хозяйств и фирменных магазинов. Однако, мы не сдаемся.
Но она сама только еще ясней поняла, что напрасно тратит силы – не только свои; впустую трудятся такие хорошие ребята, как Барт, Ред, Мики, навещавший ее на прошлой неделе, и племянники Тома Фицджералда, которые возились у нее в саду, когда приезжали домой из школы. Разве честно просить их о помощи, когда вся эта затея обречена на неудачу? Они работают не ради денег – да и нечем ей было бы заплатить; но все равно, имела ли она право принимать эту помощь? Она подумала, что Крис и Карен, наверное, очень переживают – в том числе из-за нее. Они считают, что перед ней в долгу, что обязаны обеспечить ей работу и доход, потому что она их поддерживает. Вот было бы здорово получить письмо от адвоката-американца с уведомлением, что покойный Джеймс Джонатан Хикки, проживавший в Сан- Франциско, штат Калифорния, оставил ей наследство, и дети прилетят и лично вручат документы. Жаль, что это лишь мечты. Встречу с детьми она представляла себе часто, но о деньгах подумала впервые. Да, она даже была бы готова принять наследство от Джека, и не обязательно из рук детей. Что угодно, лишь бы помочь Крису и Карен.
Вскоре Джуди велела всем отдыхать. Главный секрет ее успеха заключался в том, что она объявляла перерыв раньше, чем ее помощники успевали устать.
Всем вручили по большому бокалу ягодного вина, которое, как говорят, куда лучше всякого пива в «Райанс» и пробирает куда сильней. Они уселись на стену и стали пить вино и греться на солнышке, а потом братья Кеннеди ушли домой.
В домике было темно. Отмывшись от земли, Джуди ощутила, что может расслабиться, и уселась на подоконникe, заложив руки за голову.
- Ты похожа на кошку, - сказал Руперт с порога. Дверь в доме не запиралась ни летом, ни зимой.
- Это хорошо. Кошки не напрягаются, - ответила Джуди.
- А ты напрягаешься? – поинтересовался он.
- Голова – да. Беспокоится о ерунде вроде денег. Раньше меня деньги совсем не волновали.
- Наверное, ты знала, где их брать.
- В старые добрые времена где брала, я тебе говорила, а с тех пор они и не были мне особо нужны. Я просто хочу, чтобы магазинчик не закрыли, вот и все.
Руперт сел в кресло-качалку, послышался скрип. Он тут же встал и принес масло.
Джуди поблагодарила его, но заметила, что в доме его родителей тоже есть кресло-качалка – там ему и надо бы сидеть.
- Нам не о чем говорить, я не могу, надо отвлечься хоть чуть-чуть, - пожаловался он.
- Только совсем чуть-чуть, - согласилась Джуди.
- Просто он пытался беседовать. Спрашивал, много ли домов на рынке и все такое. – Лицо Руперта перекосилось от боли.
- И что в этом плохого? Ему лучше, он в сознании, помнит, где ты работаешь. Интересуется, как ты живешь.
- Мама говорит, что он радуется тому, что я дома. Но ему все равно. Вообще все равно.
- А тебе не все равно? – Джуди встала и потянулась. Запасы сочувствия у нее истощились. – Послушай, Руперт Грин, я больше ни единой минуты не отниму у твоего отца. Пойду прогуляюсь в лесочке Джека Хикки.
Ей показалось, что Руперт обиделся.
- Мальчик мой, прошу тебя. Подумай, сколько лет потом ты будешь мучиться и думать: «Хоть бы я сел с ним рядом, поговорил, неважно о чем». И, пожалуйста, пожалей маму. Потом встретимся в «Райанс», и можешь угостить меня пинтой того искусственного напитка, который там именуют «охлажденным вином».
Он просиял.
- Правда? Вот здорово.
- Но только после того, как он уснет, а ты уделишь ему хоть каплю внимания.
- А то я не уделяю?
- Уделяешь. Но ему было почти пятьдесят, когда ты появился на свет, и он терпел твой крик и рев и не спал по ночам, когда у тебя резались зубы. А потом ты вырос и не стал его партнером: он не смог назвать фирму «Грин и Сын», и теперь на вывеске «Грин и МакМэхон». Иди, посиди с ним, поговори хоть о чем-нибудь. Какая разница, что это пустая формальность – ты рядом, и стараешься… и это главное.
- А когда мы пойдем в «Райанс»? – с нетерпением спросил он.
- Руперт! Ступай домой! У нас что, свидание? И «Райанс» не ресторан, а деревенский паб. Я приду, когда захочу. Сперва дождись, пока твой отец крепко уснет, и побудь немного с мамой.
- Около девяти, да? – не унимался Руперт.
- Хорошо, около девяти, - смирилась Джуди.
Она надела ботинки. Уже давно она не гуляла по лесу. Три монахини, которые проводили в большом доме экуменические конференции и епархиальные семинары, смутно помнили, что его хозяйкой когда-то давно была миссис Хикки. Они всегда были к ней добры и позволяли гулять везде, где захочется. Но, наверное, в душе были рады, что эта странная, похожая на цыганку женщина в цветастых платках не злоупотребляет их любезностью. Возле дома она не появлялась и довольствовалась тем, что иногда гуляла в старой роще и собирала цветы. Иногда она оставляла им на пороге пышный букет колокольчиков, завернутый в мокрые листья. Она ни разу не позвонила в дверь и не попросилась в гостиную. Отношения полностью устраивали обе стороны.
Но в этот раз Джуди отправилась в лес не просто так. Не для того, чтобы праздно гулять, любуясь природой. Нет, сегодня у нее была цель.
Она нашла то, что искала – среди деревьев, поросших плющом. Грядка заросла сорняками, но осталась в целости и сохранности – поваленное дерево надежно скрывало ее от самых зорких глаз. Она перебралась через ствол и присмотрелась к побегам. Здесь двадцать два года назад она посеяла коноплю, с тех пор многие растения погибли, или дали семена и зачахли. Но какие-то остались живы и не потребуют особого ухода.
Сбыть марихуану в Дублине будет нетрудно. Только подальше от магазина: Крис и Карен ни в коем случае не должны узнать.
Она не сомневалась, что поступает правильно – как был уверен ее муж, когда увозил Эндрю и Джесику.
Она ощутила, как сердце снова учащенно забилось. Будет здорово вернуться в дело спустя столько лет..
Кев
Кеву стало казаться, что от Пеликана ему не отделаться никогда. У того было на редкость хорошее настроение, и он болтал о людях, которых никто кроме него не знал, упоминая сотню человек, не меньше, причем никто из них не фигурировал дважды. Кев слушал внимательно: если пропустишь момент, когда один пришел, а другой уже был там, а третий вышел на улицу, то не уловишь самую соль, а потом Пеликан что- нибудь как спросит, и поймет по ответу, что ты хлопал ушами.
Пеликана Кев боялся, а остальные и вовсе приводили его в ужас. Но все равно, пусть возле него сидел и не самый страшный авторитет, Кев скорей смирился бы с тем, что «Лилобус» уедет без него, чем рискнул оскорбить человека с большим крючковатым носом, который и стал причиной прозвища. С Пеликаном не шутят. Кев многого не понимал, но это он знал точно.
К счастью, Пеликана отвлек более интересный ему собеседник, и Кева отпустили на волю; он бросился за угол. Автобус был почти полон, но Кев оказался не последним. Мики Бернс потирал руки от удовольствия. О нет, только не это… может, он хоть сегодня обойдется без дурацких викторин? Мики отличный попутчик,
