такие они люди!..
Наконец, Цвиндлер снял запачканный краской халат и надел вельветовый пиджак, ровно настолько потертый и потрепанный, как положено пиджаку настоящего художника.
— А мы… — было видно, что Жорик быстро соображает, какой вопрос тут можно задать, чтобы продолжить тему. — Так разве Васьковы вам эту работу устроили? Мы так поняли, что это был… Как Игорь Васильевич сказал, какой-то ваш сосед, богатый коллекционер со связями… Как же его, как-то на «Ч»… И что-то про иконы Игорь Васильевич упоминал, только в связи с ним, но мы не поняли, что именно…
— Челканов, — сказал Цвиндлер. — Нет, Челканов здесь ни при чем. Наверное, Игорь в разговоре с лету перескочил с Васьковых на Челканова, — это с ним иногда бывает. Вот в ваших головках все и перепуталось… Ну, я собрался. Пошли?
— Пошли! — откликнулись мы.
Мы вышли из ресторана, а Цвиндлер спросил:
— Да, кстати, а откуда вы Игоря Васильевича знаете?
На это у нас был готов ответ.
— Мы с ним в художественном салоне встретились, куда он свои работы привез, и как-то разговорились. Нам нравится по художественным салонам ходить и по антикварным магазинам. Там прямо как в музее ходишь, только бесплатно!
— Понятно… — Он остановился на набережной и поглядел на реку. — Вечер-то какой славный! Не хуже, чем в Италии, а?.. Так о чем вы меня расспросить хотели?
Мы опять переглянулись. Надо было каким-то образом вернуть разговор к Челканову, но слишком грубо это делать, пожалуй, не стоило. И я сказал:
— А как вообще фрески пишутся? Ведь у них какие-то особенности есть, да?
— Есть, — кивнул он. — Вообще, то, что я сейчас делаю, — не фрески. Классическая техника фресок — техника, которую итальянские мастера называли secco — это живопись по мокрой штукатурке красками, разведенными на яичном желтке. Если штукатурка сухая, то краски нестойко будут держаться, сыпаться. Поэтому и наши иконописцы, расписывавшие фресками храмы, и западные мастера почти всегда держали при себе подмастерьев, которые все время смачивали штукатурку. Правда, Леонардо да Винчи, когда писал свою «Тайную Вечерю», обходился без подмастерьев, потому что ему не хотелось, чтобы хоть кто-то видел фреску, пока она не закончена… Впрочем, он был экспериментатором во всем, и в технологии живописи в том числе, он пытался писать красками, разведенными не на яйце, а на воске, например. Эти эксперименты, в итоге, дорого обошлись, потому что к нашему времени и «Тайная вечеря», и некоторые другие его работы стали сыпаться больше, чем все другие фрески той же эпохи, и реставрация для них понадобилась очень сложная… Но это так, к слову, — он рассказывал все больше загораясь и воодушевляясь, и было видно, что ему самому приятно рассказывать нам об искусстве. — Я это к тому, что я, если говорить строго, создаю не фрески, а живопись на стенах. Я беру такие краски, которые…
Что за краски он берет, мы узнали много позже, через неделю, когда опять его навестили. А в тот момент наш разговор прервали три головореза, метнувшиеся откуда-то из-за угла или из подворотни к нам. Мы как раз шли по безлюдному участку набережной, и было понятно, что у них самые дурные намерения… И еще было понятно, что их целью является Цвиндлер.
Про нас, мальчишек, они, конечно, решили, что мы не в счет. А зря. Все-таки, кое-чему мы в школе уже успели научиться, ведь у нас и уроки рукопашного боя есть, и занятия по действиям в экстремальных ситуациях… Жорик кувыркнулся — нырнул прямо-таки под ноги одному из нападавших, и тот, споткнувшись о него, носом вспахал асфальт. Второго встретил Илюха Угланов — Илюха ведь силач у нас, ему часто дают на два-три года больше, чем ему есть на самом деле, и боксом он занимается с большим удовольствием. Конечно, если взрослый знает, чего можно ждать от Илюхи, то Илюха со взрослым не справится, но если человек не подозревает, на что он способен, то Илюха еще как может ошарашить.
Он и ошарашил. Здоровенного кретина он встретил таким хуком справа, что только держись! Кретин на ногах не устоял, шлепнулся — и тут же выхватил шипованный кастет, не кастет даже, а нож с пилообразным лезвием.
Мы с Лешкой, тем временем, заслонили Цвиндлера от третьего, в руках которого был кусок железной трубы. Лешка успел толкнуть Цвиндлера к стене так, что нападавший промахнулся — и труба просвистела в воздухе.
Тем временем, громила, сбитый Жориком, уже вскочил на ноги, и кретин, получивший убойный хук от Илюхи, тоже поднимался с земли, размахивая своим страшным оружием. Жорик, перекувырнувшись, тоже вскочил — и приготовился к бою по законам уличной драки. Мы лихорадочно прикидывали, что делать. Было понятно, что, при всей нашей натренированности, мы против трех здоровенных головорезов, к тому же основательно вооруженных, не устоим. Была одна надежда, что мы выиграли драгоценные секунды. В таких историях нападающие обычно удирают, получив отпор. Конечно, где-нибудь в глухом переулке или на пустыре они точно никуда бы не слиняли, но в центре Москвы, неподалеку от Белого Дома, где полно милиции, каждая секунда бывает на счету и, если нападение сразу не удалось, то лучше смыться, пока тебя не забрали в милицию…
Я не знаю, удрали бы они или нет, скорее, мне кажется, нет, уж больно серьезные были намерения. Им был нужен Цвиндлер, судя по всему, но больше они ничего не смогли сделать. Невесть откуда посыпались на них несколько дюжих ребят, и мы глазом моргнуть не успели, как трое громил лежали лицами вниз на асфальте, в наручниках.
А один из наших спасителей вытащил мобильный телефон и доложил:
— Николай Иванович? Наши подопечные в порядке. На них попытались напасть, но мы все время были рядом, нападавшие задержаны… Хорошо, везем.
Он махнул рукой, и к нам подъехали три машины.
— Поехали… — кивнул он нам.
— Куда?.. — пробормотал Цвиндлер. — Что это было?..
— Все узнаете, Ефим Моисеевич, — невесело ответил он. — И скажите спасибо этим ребятам. Если бы не они, вас бы уже убили.
Мы расселись по машинам и поехали.
Глава десятая
и пока последняя
Нас привезли в здание неподалеку от Лубянки и провели в кабинет, где нас встретил Николай Иванович.
— Как это они так сразу оказались на месте, ваши люди? — с ходу спросил Жорик.
Николай Иванович усмехнулся.
— Так мы ж приглядывали за вами с самого начала. Ваш директор сразу сообщил, куда вы направились, и попросил проследить, на всякий случай. Видно, чуял неладное. Наши люди дежурили и около ресторана и от Киноцентра вас вели. Поэтому ничего с вами случиться не могло.
— Директор?.. — возмущенно откликнулись мы. А мы-то думали, что он дает нам полную самостоятельность, а оказывается… Можно сказать, обманул нас!.. И, хотя мы не могли не признать, что в итоге все получилось как надо и что Осетров был совершенно прав, позаботившись о нас, но какая-то обида на него оставалась.
— Директор?.. — эхом повторил Цвиндлер. Правда, с другой интонацией.
— Совершенно верно, Ефим Моисеевич, — приветливо улыбнулся ему генерал. — Эти ребята — кадеты нашего училища, прошу любить и жаловать. Они по своей инициативе взялись вас охранять. И, кстати, перед этим они предотвратили убийство Буркалова.
— Игоря?!.. — Цвиндлер ушам своим не мог поверить. — Нас с Игорем, обоих, хотели убить?.. Но за что?..
— Кому-то из ваших соседей вы очень сильно мешали, — сказал Николай Иванович. — Осталось разобраться кому, Васьковым или Челканову.
