Нежное предательство

– Но дело в том, что Марч Фредерик получает удовольствие, когда бьет негров кнутом. Его же­стокость и бессердечие вызывают в их сердцах гнев. Вам нужно от него избавиться и нанять другого надсмотрщика. Негры должны его ува­жать.

Джозеф допил вино, удивленно посмотрел на дочь. Он был несколько озадачен интересом доче­ри к делам на плантации и требовательным тоном. Да, она действительно изменилась.. Для леди с Юга считается дурным тоном иметь собственное мнение об отношении к неграм, но в собственной дочери это ему нравилось. Она умная девушка, ей небезразличны его дела, это очень хорошо. Ско­ро она выйдет замуж за Ричарда Поттера, кото­рому нужна сильная, уверенная в себе жен­щина. Такая, какая помогла бы управлять план­тацией.

– Отношения с неграми не могут основываться на уважении, Одри. Только на страхе можно добиться повиновения. Это единственное, что они понимают – страх и жесткая дисциплина, – он взглянул на Джоя. – Завтра, сын, мы поедем на плантацию. Тебе нужно посмотреть, как работает Марч. Как он заставляет негров трудиться. Даже если Ричард Поттер будет управлять плантацией, тебе когда-нибудь придется помогать ему в делах, хочешь ты или нет. Один Бог знает, сможешь ли ты быть достаточно твердым, чтобы заставить их уважать и бояться тебя.

– Папа, Джой за лето очень повзрослел, не только внешне, но и внутренне. Он стал намного лучше говорить. Будьте с ним терпеливы, – умоляюще попросила Одри.

– Я н-не хочу, чтобы т-ты говорила за м-ме-ня, – сказал Джой, переведя взгляд с сестры на отца. – Я смогу прекрасно управлять Б-бренен-Мэнор.

«Черт возьми! – подумал он. – Почему я всегда заикаюсь сильнее в присутствии отца?»

Джозеф с грустью и сожалением посмотрел на сына.

– У тебя ничего не получится, если ты будешь так заикаться. Никто не станет выполнять прика­зов, если их не отдают четко и твердо. Ты должен постараться избавиться от заикания, Джой. И потом, сможешь ли ты отдать приказ наказать негра, если в том будет необходимость?

Джой ненавидел насилие в любой форме, не мог причинить боли ни людям, ни животным.

– С-смогу, если нужно, – солгал он, отчаянно стараясь завоевать уважение отца.

– Сомневаюсь, – проворчал Джозеф, поднял колокольчик и позвонил, смахнул крошку с ру­кава пиджака и нетерпеливо посмотрел на дверь, ожидая, когда же, наконец, появится прислу­га. – Если тебе захочется заниматься пением, можно найти кого-нибудь, кто приедет сюда и станет давать уроки.

– Да, мне очень хочется, папа. Джозеф снова позвонил.

– Куда все делись, черт возьми? – он взглянул на Одри. – Я позволяю тебе самой распоряжаться собственным талантом. Ни к чему не принуждаю. А дальше решать тебе и Ричарду, что делать с твоим голосом.

Из-за вращающихся дверей кухни появилась Лина.

– Слушаю, хозяин Джозеф.

– Ты слишком долго шла. Пусть девушка принесет мне чаю, хорошо?

– Да, сэр, – Лина вышла.

Одри глубоко вдохнула, чтобы набраться муже­ства и сказала:

– Папа, я… Думаю, вы должны знать, что Джой прав по отношению к Ли Джеффризу. Ли, действительно, очень хорошо к нам относился. Подружился с нами в то время, как остальные отчужденно и холодно держались с нами. Он очень добрый и замечательный человек. Возмущен условиями труда на отцовских предприятиях, а не только существованием рабства на Юге. Он отказался участвовать в семейном бизнесе. От­крыл собственную адвокатскую фирму в Нью-Йорке. Умен, прекрасно образован. Закончил Вест-Пойнт и Йель. Джой его очень полюбил. Он даже занимался с Джоем, пытался помочь улуч­шить его речь.

– Все очень похвально, но он так-таки ян­ки, – Джозеф прищурился, внимательно и при­стально изучая девушку. – Не значит ли, что ты увлеклась этим человеком?

Одри обменялась с братом понимающим взгля­дом, щеки ее вспыхнули от смущения. В комнату вошла Сонда, принесла чайник, поставила на стол и тут же покинула столовую, увидев, что Джозеф чем-то разгневан.

– Ну? – спросил он дочь, наливая в чашку чай.

Одри по-прежнему ковыряла пирог вилкой.

– Он был только хорошим другом.

«Я любила его, папа. Я спала с ним. Но отказалась от него ради вас, ради Бреннен-Мэнор.»

– Не хочу, чтобы вы думали о нем так же, как и о других.

– Хм. Ну что ж, хорошо. Тогда скажи мне, что он думает о сохранении Союза и о рабстве?

Одри не могла смотреть отцу в глаза.

– Он твердо настроен против рабства. Нена­видит рабство. Против отделения южных штатов. Считает разговоры об отделении предательством.

– А как ты относишься к Бреннен-Мэнор? Одри посмотрела отцу в глаза.

– Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Нет, ты все понимаешь, Одри. Твое сердце принадлежит Югу. Если все споры о правах Шта­тов и рабстве приведут к тому, что южане решат выйти из Союза, а потом вспыхнет война, смо­жешь ли ты по- прежнему называть своим другом янки? Человека, который хочет разорить людей, подобных твоему отцу? Не думаю, что ты и Джой сознаете, какая сейчас серьезная обстановка, Од­ри. В Канзасе уже льется кровь, много крови. Невозможно остановить кровопролитие в один день. Ты – женщина, принадлежащая Югу. Ро­ дилась, выросла здесь. И если придет время, когда ты должна будешь защищать свой дом, отстаивать свои