Холлиуэлов, будет очень кстати. До выборов осталось недолго.
Вот оно решение всех его проблем: найти неприглядную историю в биографии Гарри и устранить его, так сказать, уничтожить как политика. Как ни старался Пейн продвинуть на место Холлиуэла своего кандидата, Гарри с завидным постоянством переизбирался в Сенат, не давая ни малейшего шанса своим конкурентам. Одно время Пейн пытался даже договориться с ним, так сказать, пролоббировать свои интересы через уже избранного сенатора, но тот оказался на редкость неподкупным и принципиальным. Популярность Холлиуэла не давала ему ни малейших шансов посадить на его место в Сенате своего человека.
И вот шанс завалить Холлиуэла, можно сказать, сам плывет ему в руки. Нельзя упустить даже малейшую возможность подпортить Гарри репутацию. Значит, предстоит немало дел. Нужно будет обязательно нанять человека, чтобы тот как следует покопался в грязном белье всей семейки, их безупречная репутация может оказаться не настолько идеальной.
Но сначала надо поговорить с главным редактором этой паршивой газетенки. Да и столь расторопный фотограф, умудрившийся подкараулить безупречную мисс Холлиуэл в таком непотребном виде, может оказаться весьма полезным.
Близился полдень, но Саманта никак не могла оторваться от работы, чтобы сходить перекусить. Погружаясь в бумаги, вникая в ту или иную статью, формулируя тот или иной абзац, она порой настолько увлекалась, что нередко оставалась без обеда. Телефонный звонок вырвал ее из пучин юридических текстов. Она, недоумевая, кто бы это мог быть, подняла трубку и, услышав голос отца, растерялась. Гарри никогда не звонил ей на работу, а тут вдруг он не только позвонил, но и попросил ее срочно зайти к нему.
Саманта, не зная, что и подумать, поспешила к отцу. Войдя в его кабинет, она убедилась, что ее волнение не было напрасным. Состояние Гарри оказалось далеким от безмятежности и уравновешенности. В ожидании дочери он метался по комнате, словно дикий зверь, запертый в тесной клетке.
— Что-то случилось, Гарри? — Саманта плотно прикрыла за собой дверь.
— Случилось! Да я в порошок сотру эту газетенку! Ни один сотрудник их паршивого издательства на пушечный выстрел никогда больше не подойдет к издательскому делу!
Саманта изумленно посмотрела на мечущегося отца и не на шутку перепугалась: неважно, что стало причиной такого волнения, но вот его последствия для немолодого мужчины могли стать плачевными.
— Сядь, успокойся и объясни толком, что произошло.
Попытка успокоить Гарри не увенчалась успехом, тот и не подумал следовать совету дочери. С прытью, удивительной для его возраста, он подскочил к столу, схватил с него газетный лист и начал махать им в воздухе, продолжая ругать на чем свет стоит некое издательство.
Саманта недоумевала, чем могли газетчики так досадить Гарри, чтобы довести его до белого каления. Через пару минут пыл Гарри немного угас, и он наконец снизошел до того, чтобы прояснить Саманте причину своего гнева.
— Нет, это же надо додуматься, связать имя моей дочери с именем какого-то музыканта.
Саманта насторожилась.
— Ты о чем? — вкрадчиво спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.
— Полюбуйся, эти мошенники даже фотографии не побоялись подделать. Нет, одним официальным опровержением они определенно не отделаются.
Саманта дрожащей рукой взяла протянутую ей газету и опустилась на кожаный диван. Она уже предполагала, что в ней увидит. Значит, она рано обрадовалась — их встреча с Джейсоном не осталась без внимания. Их все-таки видели в тот вечер вместе, и не только видели, но и исхитрились запечатлеть у входа в отель. Растрепанный вид Саманты в мужском пиджаке и под руку с Джейсоном оставлял широкое поле для фантазии, чем автор статьи не преминул воспользоваться. Откровенные намеки и гнусные предположения еще можно было бы опротестовать, но в подлинности фотографий сомнений не оставалось.
Вполуха она продолжала слушать, как отец продолжает ругать газету, автора статьи и всю журналистскую братию вместе взятую и призывает на их головы все мыслимые и немыслимые кары. Постепенно поток гневных фраз иссяк, и Гарри, тяжело дыша, опустился в кресло.
— Что скажешь? — устало спросил он.
Саманта подняла глаза от газеты, которую гипнотизировала вот уже пять минут в надежде, что если посмотреть внимательнее, то статья исчезнет сама собой. За это время она немного успокоилась и почти восстановила самообладание.
— Ничего.
— Да, ты права, что тут говорить. Тут надо действовать. Конечно, связываться с бульварной газетенкой не много достоинства, но и терпеть подобный плевок в нашу сторону нельзя. Мы их засудим за такую наглую клевету. Сняли этого певца с какой-то девицей сомнительной репутации — так им показалось мало. Сенсации им захотелось! И как им в голову пришло заявить, что эта… кошка драная моя дочь! Хотя любому ясно, что она ни капли не похожа на тебя. Да разве ты можешь вырядиться, как это пугало. Любой, кто тебя знает, ни за что в такое не поверит.
— Но это была я, — спокойно ответила она и, подавив в себе желание опустить голову, мужественно встретила изумленный взгляд Гарри.
— Что?!
Саманта повторила. Отец внимательно посмотрел на дочь, ожидая объяснения. Тогда она начала говорить. Гарри выслушал ее рассказ молча, не перебивая. Оказывается, он ее совсем не знал.
Саманта почти ничего не скрывала и рассказала все, как было. О своей любви к неформатной музыке, о походе на концерт, о глупом маскараде, затеянном с самыми лучшими намерениями, нападении нетрезвого «кавалера» и помощи Джейсона, который не только спас ее от насилия, но и помог избежать разборок с полицией. Умолчала она лишь о том, что знала его раньше, да о дальнейшем развитии событий той ночи.
Некоторое время Гарри молчал, переваривая услышанное. Потом вздохнул, медленно поднялся из кресла и подошел к дочери.
— Ничего, — ободряюще произнес он. — Мы с этим справимся. — Он похлопал ее по плечу, вздохнул и сел рядом. Диван кряжисто скрипнул, словно выражая солидарность с Гарри. — Надо только хорошенько подумать, что теперь говорить прессе. Полностью проигнорировать подобный выпад мы не можем, ты сама понимаешь.
Саманта кивнула, радуясь уже тому, что Гарри не стал упрекать ее в безответственности.
— У меня почти нет сомнений в том, что вопросы у журналистов обязательно возникнут, — продолжил рассуждать вслух он. — Меня удивляет, что они еще не караулят тебя на ступенях Капитолия. Возможно, это связано с тем, что эта газетенка не пользуется большим доверием, и серьезные люди не читают подобный вздор. Нам остается надеяться, что такое положение вещей не изменится, и шумихи вокруг этой статейки не будет.
Иначе прореагировал Пол Барнс — Саманте оставалось лишь удивляться, откуда он узнал о злополучной статье, ведь не читает же он «желтую» прессу в свободное время.
Он остановил ее в коридоре, когда она возвращалась от отца, и заявил, что готов прямо сегодня подготовить от ее имени иск о защите достоинства. Пол был уверен, что суд непременно признает его обоснованным.
— Мы без проблем добьемся не только публикации опровержения и извинения. Мы с них затребуем такую компенсацию за моральный ущерб, что они по миру пойдут, собирая ее.
Саманта удивленно вскинула брови. Больше всего во всем его монологе ее покоробило это «мы», словно у Пола было право не только объединять их в единое целое, но и решать за них обоих. А ведь не было никакого «мы». Они даже не помолвлены. Уступив намекам отца, она несколько раз ужинала с ним — и вот он уже берет на себя слишком многое.
Внутренне закипая, Саманта сквозь зубы, процедила, что не потерпит ничьего вмешательства в свои дела и сама разберется со своими проблемами. Тем более что это вовсе не очередная газетная утка. От возмущения она с трудом контролировала себя и, не подумав, честно заявила, что фотографии в газете
