– Я уже много лет не бывал там. Если бы мне захотелось свернуть себе шею, я сделал бы это при дневном свете. Но поскольку я прожженный прожигатель жизни – скверный каламбур, прости, – я развлекаюсь по-другому и делаю вещи, которые ни один Ленчерд, имеющий чувство собственного достоинства, не одобрил бы. Все они кощунственно великодушны, за исключением меня. Например, Руфус считает, что жестоко вешать убийц и охотиться на лис.
– Я согласна с ним насчет смертной казни. Но звук охотничьего рога трогает что-то внутри…
– Вот! – удовлетворенно произнес Виктор. – Я знал, что ты – мой тип девушки. Не хочешь поохотиться с нами в следующем сезоне?
– Боже, нет! Я не ездила верхом с тех пор, как окончила школу. Тогда я была членом клуба «Пони» и зачитывалась книгами о лошадях.
– Звучит обнадеживающе. У тебя все получится. Приедешь ко мне, и я посажу тебя на лошадь…
– Нет, будь ты проклят, не посадишь! – Голос Руфуса грянул, как выстрел. Он вскочил, он тяжело дышал, в его глазах горел воинственный огонь.
– Руфус! – выдохнула София в ужасе. Она и так не имела ни малейшего намерения принимать приглашение Виктора, но не видела необходимости устраивать по этому поводу скандал.
– Остынь, старина, – проворчал Виктор. – Ты всегда был нерешительным, как все Ленчерды, и терпеть не мог лошадей, но это не причина для того, чтобы лишать Софию удовольствия от верховой прогулки.
Руфус проигнорировал слова кузена и сурово, будто на провинившуюся служанку, посмотрел на жену.
– Мы будем пить кофе в другой комнате, – бросил он и вышел из столовой.
Воцарилось гнетущее молчание. Все, озадаченно переглядываясь, переместились в гостиную. София принесла кофе, не смея поднять глаз. Ее неприятно удивило то, что Руфус так быстро захмелел… Ну конечно, он пьян, иначе не позволил бы себе говорить в таком тоне! И все равно, она не понимала, почему он разозлился. Руфус всегда любил Виктора и не воспринимал этого балагура и бабника всерьез… Ощущая тягостную неловкость, София села и завела беседу с Гилдой. Подошел Виктор и пристроился на подлокотнике ее кресла.
– Не переживай, дорогая. Этот маленький скандал ничего не значит. – Он ласково пожал ее руку.
Внезапно Руфус навис над ними обоими и, схватив Виктора за плечи, попытался стащить кузена с его насеста.
– Прекрати приставать к моей жене! Убирайся! Вон отсюда, пока я не вышвырнул тебя!
– Руфус, ты пьян… – осторожно вмешался Майлз Ропер.
– Нет, я не пьян! – возразил Руфус и добавил что-то, чего женщины не расслышали – вероятно, к лучшему.
Виктор встал и сдержанно произнес:
– Если ты считаешь, что мне действительно лучше уйти…
Дик Норрис кашлянул.
– Не думаете, что настало время…
– Конечно, дорогой, – с готовностью кивнула Гилда.
И все поспешили уехать.
София слишком расстроилась, и ей было слишком стыдно за Руфуса, чтобы упорно продолжать делать вид, будто ничего не произошло. Провожая Гилду наверх за ее пальто, она позволила своим чувствам вырваться наружу.
– Он ревнует… ревнует к Виктору! В это невозможно поверить, тем более что мы женаты всего семь недель! Не могу понять, в чем я виновата… И что все, должно быть, думают о нас после этой отвратительной сцены…
– О, забудь об этом, моя дорогая, – успокоила ее Гилда. – Все потому, что вы так недавно женаты. Скоро он научится воспринимать вещи правильно. У меня, например, с Диком теперь нет никаких затруднений. Я хочу сказать, все понимают, что небольшое недоразумение с Виктором не имеет никакого значения.
Это совсем озадачило Софию. Слепо влюбленная в Руфуса, она и в мыслях не держала флиртовать с Виктором или с кем-то еще.
Наконец София и Руфус остались одни.
– Ты, должно быть, сошел с ума… – начала она.
– Прости, – одновременно с ней произнес он.
Ей потребовалось не много времени, чтобы понять:
муж извиняется не за свое отвратительное поведение, а за кузена, которого он охарактеризовал как «профессионального бабника и грубияна».
– Какой дьявол в тебя вселился, Руфус? Ты никогда прежде не обзывал его так. Мне казалось, ты его любишь. Но в любом случае это просто смешно…
Мне не стоило приглашать его сюда. Когда я увидел, с каким вожделением он смотрел на тебя за ужином, мне стало тошно. Они все еще стояли в крошечном холле. София, сбитая с толку, вглядывалась в мрачное лицо мужа. Нет, он не был пьян, но, судя по всему, находился под влиянием какого-то более сильного стимулятора, названия которого она не знала. Что это? Ревность?
– Не стоит так все преувеличивать, дорогой, – медленно произнесла София. – Я знаю о двух разводах Виктора и о его похождениях, но это вовсе не значит, что он охотится на каждую девушку, с которой встретится…
