— Послушайте, Моллер…
— Не перебивайте меня, Ренке, не стоит портить отношения из-за этого диверсанта… Так вот. Через секретаря рейхсфюрера я связался с генералом Дорнбергером. Он ответил однозначно: такого офицера и даже такого Особого авиаотряда нет, и не было.
— Благодарю вас, штандартенфюрер, за исчерпывающую информацию. Это сильный удар по моему самолюбию. Я отучу этого артиста лгать!
— А что, если вы пришлете его мне? Хотелось бы посмотреть на вашего фантазера. Он должен знать очень многое.
— Сначала я сам его допрошу! — отрезал Ренке и повесил трубку.
— Наглец! — процедил сквозь зубы Моллер. Он встал и нервно заходил вокруг стола. В таком состоянии и застала его Эльза, вошедшая, чтобы доложить о приходе оберлейтенанта Дитриха. Моллер пристально посмотрел ей в глаза и спросил:
— Как вы думаете, милая Эльза, может ли быть гауптштурмфюрер Клюге русским шпионом, или ему для этого чего-то не хватает?
— Я думаю, любой шпион, не обязательно русский, должен быть обаятельным и легко входить в доверие. Коммуникабельность — вот чего не хватает господину Клюге. На него можно положиться.
— А на вас? — Моллер подошел ближе и погладил Эльзу по щеке. — Как вы думаете, Эльза, вам… я доверяю?
7
Клаус Брох гнал «Пантеру» по грунтовке в направлении аэродрома, когда услышал в шлемофоне приказ командира:
— Клаус, через пятьсот метров повернешь налево. Поедем в сторону старого лагеря.
Привыкший исполнять приказы беспрекословно, Брох как всегда промолчал. «Пантера» крутнулась у поворота и съехала в кювет. Еще минут пять ехали по узкой, заросшей бурьяном колее посреди мертвого леса, пока впереди не показались облезлые стены бараков без крыш.
— Останови здесь, — приказал Штурм. Подтянувшись в люке, он вылез на броню и спрыгнул в густую изжелта-серую траву. — Меня не будет с полчаса. Подождешь здесь, Клаус, из танка не выходи.
Механик недоуменно смотрел, как командир, вынув из кобуры «вальтер», пошел в сторону бараков.
На опушке леса Пауль осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, медленно пошел к ближнему бараку. Вдруг сзади раздался чей-то приглушенный бас:
— Хенде хох!
Штурм замер, медленно повернулся и встретился взглядом с рослым блондином в полевой форме СС. Ствол «шмайссера» был направлен в живот Паулю. Долгую секунду длилось молчаливое ожидание выстрела, но его не последовало. Из барака вышел коренастый мужчина в камуфляже и громко крикнул:
— Нихт шиссен, Збышек! Это Курт!
По описанию Дягилева, майор Гром сразу узнал Штурма. Высокий, русоволосый, кареглазый, на щеке — родинка, нос с горбинкой. Приметное лицо.
— Так вот ты какой, капитан! Танкист? Давай знакомиться. Майор Гром, командир группы.
— Представляться не буду, — ответил Штурм. — После операции планирую остаться здесь, так что для вас я — просто Курт. Кто я и что я должно остаться в секрете.
— Понял… Мне Дягилев тебя довольно подробно описал, капитан.
— Дягилев? Николай?
— Николай Егорыч, а что?
— Просто давно его знаю. Где он сейчас?
— Как где? Генерал, начальник разведуправления, правая рука товарища Берии.
— Не ожидал! Дягилев — генерал?!
— А как же, это сейчас быстро. Взлететь просто, сложнее удержаться. Давай, капитан, по существу дела поговорим. Идем в барак, не стоять же нам здесь, на виду.
— Каков твой план? — уже в бараке спросил Гром.
— Сколько у тебя людей, майор? — вопросом на вопрос ответил Штурм.
— Десять. Двоих еще ждем, хотя надежды мало.
— Значит, десять? Не густо.
— Но и не жидко, — парировал Гром. — Парни что надо, тертые.
— Тертые, а один, я слышал, уже в гестапо!
— Кого же это угораздило? Неужто Гордеева?
— Дегтев ни за что не сдастся, — сказал сержант Рябых. — Биться будет до последнего!
— Дал нам товарищ Берия специалиста по ракетам, ну прямо профессор, а делать на войне ничего не умеет! — объяснил Гром. — Наверно, его и взяли.
— Давно вы здесь сидите?
— Около часа. Выставили посты и ждем. Есть у тебя, капитан, конкретные предложения?
— Я считаю, вам необходимо сначала ознакомиться со схемами и картами ПОЛИГОНА.
— Давай, знакомь. Где они у тебя?
— У меня тут тайник, в соседнем бараке, — с этими словами Штурм вышел и вернулся спустя три минуты. — Здесь копии секретных документов. Смотри, вникай.
Пауль подал Грому пыльную черную папку с серебряным орлом, вцепившимся когтями в земной шар. Майор открыл папку и, держа ее на весу, стал неторопливо переворачивать серые влажные листы схем, планов и приложений к ним. В глаза бросалась вездесущая надпись «Строго секретно».
— Ни хрена себе! — восхитился Гром. — Это ж титаническая работа! Ну, у тебя и агентура!
— Здесь восемь основных схем, остальные нам не потребуются, — как бы не слыша похвалы, сказал Штурм и начал перечислять названия схем в порядке их важности и следования в папке. — План укрепрайона. Бункер управления. Железнодорожный узел и подземные коммуникации и склады. Главный рельсовый тоннель. Сборочный цех. Ствол пусковой шахты. Линии связи и управления. Схема минирования и заграждений.
— Откуда же думаешь начать? — спросил Гром.
— Оптимальный вариант — найти и уничтожить линии управления. Тогда ни одна ракета не поднимется в воздух. Еще было бы неплохо организовать диверсии на железнодорожной ветке и подземных складах горючего, нарушить телефонную связь с Берлином. Правда, там вокруг все заминировано. В идеале я хотел бы захватить ядерные заряды.
— Что ты с ними делать-то будешь? В карман сунешь?
— Спрятали бы здесь в лесу… до победы.
— До победы еще дожить надо!
— Надеюсь, доживу… А ты что предлагаешь?
— Я думаю, надо найти самое уязвимое место, там и ударить, чтоб и дело сделать, и людей сберечь. А распыляться на мелочи не годится! Вообще, мы с тобой, капитан, не ракетчики, нам бы сначала спеца послушать, а он сейчас в гестапо.
После недолгого молчания Штурм сказал:
— Все из-за того, что они перехватили мою шифровку. Фрицы были готовы к вашему появлению. А Моллер, начальник ПОЛИГОНА, решил вас предупредить — перенес пуск на двадцать третье.
— Это же завтра!
— Да, времени в обрез, но…
— А ты знаешь, что у меня приказ товарища Берии: информировать Омск о выполнении задания завтра до полуночи!
— Даст Бог, за сутки управимся. Кстати, завтра из Берлина прибывает личный курьер Гиммлера, а это
