стихах, маленькие трагедии не имели прямого потомства: созданный ими особый жанр «драматических изучений» никакого непосредственного развития в литературе не получил. Но в дальнейшем становлении и развитии русского реализма роль их чрезвычайно велика. Они как бы дополняют в этом отношении пушкинский «роман в стихах». В величайшем образце поэзии действительности — «Евгении Онегине» — были впервые художественно полноценно осуществлены принципы реалистической типизации. В маленьких трагедиях даны замечательные образцы реалистического изображения сложного и противоречивого душевного мира человека, «движения страстей» в глубинах человеческой психики. В высшей степени новаторская разработка Пушкиным характера одного из «вечных» литературных образов — Дон Гуана — с парадоксальным сочетанием в нем искренности и расчета, любовных импровизаций и холодных наблюдений «со стороны», героические черты, раскрытые поэтом в облике Вальсингама с его «упоением» смертельной угрозой, помогли психологической разработке Лермонтовым образа его Печорина (вспомним некоторые эпизоды «обольщения» им княжны Мери, кульминационный эпизод дуэли с Грушницким). От зловещей идеи-страсти Скупого рыцаря тянутся нити непосредственной литературной преемственности к образу не только «подростка» Достоевского, но и к проблематике многих других его романов. В художественно- психологических открытиях пушкинских драматических этюдов (в частности, в самопризнаниях Сальери) — по существу зерно того проникновенного и бесстрашного анализа диалектики человеческой души, которое, будучи развито в творческом опыте автора «Героя нашего времени», станет одной из характернейших особенностей такого вершинного явления мировой литературы, как реализм Льва Толстого.
Примечания
1
Все цитаты из произведений и переписки Пушкина, за исключением особо оговариваемых, даются по Полному собранию сочинений Пушкина. Изд-во АН СССР, т. I–XVI, 1937–1949; справочный том — 1959.
2
3
4
В книге «Пушкин в жизни» (М. — Л., «Academia», 1932) Вересаев приводит лишь тот отрывок из письма, в котором поэт говорит о необходимости для него учиться английскому языку (стр. 190).
5
Подробнее об этом:
6
«Записки декабриста Н. И. Лорера». М., Соцэкгиз, 1931, стр. 200. Примерно так же излагает этот эпизод со слов А. В. Веневитинова, брата поэта Дмитрия Веневитинова, А. П. Пятковский («Пушкин в Кремлевском дворце». «Русская старина», 1880, т. 27, стр. 675): «Выходя из кабинета вместе с Пушкиным, государь сказал, ласково указывая на него своим приближенным: „Теперь он мой“». Схоже рассказывает об этом один из первых биографов Пушкина, П. И. Бартенев, со слов В. Ф. Вяземской: «Из его (Пушкина) рассказа о свидании с царем княгиня помнит заключительные слова: ну, теперь ты не прежний Пушкин, а мой Пушкин» («Русский архив», 1888, т. II, стр. 307).
7
Д. Мирский в статье «Проблема Пушкина» («Литературное наследство», т. 16–18, 1934) перед этим не остановился, заявляя, что Пушкин не только «сбился с пути», «капитулировал перед самодержавием» (стр. 101), но и «подличал» перед временно побеждающей реакцией (стр. 97), что «взгляд Пушкина на русскую действительность» «переходил в вульгарное приспособленчество» (стр. 105). Эта совершенно ложная, ультралевацкая точка зрения вызвала решительные возражения. См.
8
«Дневник Долгорукова». В сб.: «Звенья», кн. IX. М., Гос. изд-во культпросветлитературы, 1951, стр. 88.
9
Чернышевский написал это в романе «Пролог». В. И. Ленин в статье «О национальной гордости