Герцогиня де-Монбазон, глядя на кавалькаду, ничего не могла понять. Высунувшись из носилок, она удивилась, увидев Луизу Орлеанскую в синем, вышитом серебром кафтане, в пуховой шляпе с пером и широкой бархатной перевязью через правое плечо, а на перевязи – шпага.
«Опять маскарад!» – подумала герцогиня.
Луиза выехала из Парижа через Монруж, пересела в карету в Рамбулье, остановилась переночевать в Шартрэ. На следующий день у городских ворот появилось пятьсот всадников.
– Это королевские жандармы, – сказала графиня де-Фьеске, – мы арестованы в самом начале нашего похода.
Вдруг два всадника отделились от отряда и подъсхади к карете, сняв шляпы. То был герцог де-Бофор в сопровождении Жана д'Ера.
– Ваше высочество, – сказал герцог, – ранее я получил приказание командовать конвоем для охраны герцога Орлеанского. Льщу себя надеждой, что ваше высочество удостоите принять меня в той же должности.
– Конечно, кузен, конечно, – отвечала принцесса, чувствуя, что на сердце у нее отлегло.
Герцог де-Бофор скомандовал, и отряд разделился на два эскадрона; легкая конница понеслась впереди кареты; второй же эскадрон, состоявший из жандармской команды, но в ливреях дома Кондэ, окружил карету.
Герцог ехал у правой стороны кареты, Гонтран слева. Так ехали они около часу. Вдруг авангард остановился.
– Что там такое? – спросила принцесса.
– Курьер из Орлеана к его высочеству; он остановлен передовыми.
– И хорошо сделали. Я прочту депеши, если они на имя отца.
По знаку Бофора в руки принцессы было подано письмо.
– Это добрый знак, – сказал Бофор, глядя, как дочь без всяких колебаний распечатала депешу на имя отца.
– Господа, – провозгласила принцесса, – вот содержание депеши: король объявляет господам орлеанцам, что он проведет ночь в Клери, а завтра в шесть часов утра вступит в Орлеан, куда уже послал свой совет.
– Надо его опередить! – сказал Бофор тихо.
– Вперед! – скомандовала принцесса. – Надо торопиться, останавливайтесь только тогда, когда надо дать отдых лошадям.
В Тури небольшой отряд получил сильное подкрепление: герцог де-Немур примкнул к нему во главе шестисот всадников.
Бофор нахмурился, увидав своего зятя, с которым имел несчастье всегда ссориться. Он понимал, однако, что в нынешних обстоятельствах разлад был опаснее всего, и твердо решил воздерживаться от ссоры.
Немедленно был собран военный совет. Воинственная Луиза Орлеанская, помня приказ отца, выразила мнение, что нельзя позволить неприятелю переправиться через Луару. Для этого были приняты надлежащие меры, и герцоги Бофор и Немур немедленно отправились со своими отрядами в путь.
Принцесса, переночевав в Тури, выехала на другой день рано утром, охраняемая только своей свитой, под предводительством Жана д'Ера.
Было десять часов утра, когда отряд остановился в двух милях от Орлеана. Из города выехал начальник ее конвоя, еще вчера посланный туда Бофором для предварительных переговоров.
– Ну что скажете? – спросила принцесса, когда офицер подъехал к ней.
– Ваше высочество, орлеанские власти умоляют вас не продолжать своего пути, так как в противном случае они вынуждены будут воспрепятствовать вашему вступлению в город.
– Мне! Дочери их властелина?
– Ваше высочество, у южных ворот находятся в эту минуту министр юстиции и члены королевского совета и требуют, чтоб их немедленно впустили в город.
– Следовательно, нельзя терять времени, – сказала принцесса, приказывая ехать вперед.
К одиннадцати часам утра она подъехала к Банньерским воротам, но ворота были заперты и заставлены рогатками.
Принцесса одна подошла к воротам и постучалась набалдашником своего хлыста к городскому сторожу.
В воротах открылась форточка, и в ней показалось испуганное лицо одного из начальников городского караула.
– Спешите объявить старшинам города Орлеана и губернатору, вероятно, все тому же господину де- Сурди, что дочь их властелина желает вступить в город.
– Ваше высочество, я в отчаянии, что должен вам доложить о том, что господа старшины не могут вам повиноваться.
– Я буду ждать в этой гостинице, – сказала принцесса, указывая на большой дом в двадцати пяти шагах от ворот, над которыми красовалась вывеска с орлеанским гербом.
Весть о прибытии принцессы быстро распространилась по городу, и все жители сбежались к воротам, радостно приветствуя принцессу.
Эти восторженные заявления показали принцессе, как мало было связи между народонаселением города и городскими властями. Она подошла к краю рва и, сняв свою шляпу, грациозно махала ею в ответ на шумные приветствия. Рукоплескания и крики до того усилились, что она долго ждала, пока можно было говорить.
– Добрые друзья! – закричала она, сколько хватило сил, – если вы желаете видеть меня поближе, то бегите в ратушу и распорядитесь, чтобы для меня были отворены ворота.
– Да здравствует король! Да здравствуют принцы! Долой Мазарини! – бушевал народ.
Принцесса, однако, не добилась желаемого. Тогда она стала прохаживаться по краю городского рва в надежде, что найдутся люди, более верные ее отцу. За ней последовали только госпожи де-Фьеске и де- Фронтенак.
На дороге встретились еще ворота, защищаемые караулом. Караульный офицер, увидев принцессу, выстроил в ряд своих солдат и отдал ей честь.
– Капитан! Отворите мне! – закричала она.
Народная толпа и здесь прокричала ей восторженное ура, а офицер знаками показал, что у него нет ключей.
– Так разломайте ворота!
Офицер развел руками и показал, что не смеет.
– Капитан, вы обязаны по закону повиноваться мне, как представительнице моего отца, герцога Орлеанского, нежели начальникам города.
– Точно так, ваше высочество.
– Так повинуйтесь же.
Капитан поклонился, но не был расположен исполнять ее приказания.
– Берегитесь, капитан, я силой войду, и тогда моей первой заботой будет наказать вас за неповиновение.
– Что вы делаете? Ваше высочество, – остановила ее госпожа де-Фронтенак, – время ли теперь угрожать?
– Как знать? Бывают минуты, когда угрозами больше возьмешь, чем просьбами, это мой город, и я хочу, чтобы мои люди отворили мне ворота.
Еще прошла минута, и принцесса раскрыла рот, чтобы произнести энергичное проклятие, но сейчас же до крови прикусила губу.
Между тем командир городской стражи стоял неподвижно, и принцесса принуждена была пройти мимо, а в ее хорошенькой голове вертелись самые зловещие мысли, как бы отомстить за себя. Так оказалась она на берегу реки. У пристани было причалено много лодок; в каждой лодке стоял лодочник, держа весло стоймя, отдавая ей честь.
– Да здравствует принцесса! – закричали лодочники, узнав ее.
