Зрачки ее расширились, а грудь высоко поднялась от глубокого вдоха. Бросив на него испытующий взгляд, она с шумом выдохнула воздух.
— Теперь я вижу, каким образом это возможно, — сказала она.
— Значит, тебе стало ясно, почему я не могу остаться?
На лице Камми выступил гневный румянец.
— Мне ясно одно: если ты сию же минуту не отпустишь меня, я ударю тебя по самому чувствительному месту! Точно так же, как поступила с Китом.
Рид не мог сдержать улыбки. Он так и знал, что Камми прибегнет к этой угрозе. Правда, она сможет нанести удар только в том случае, если он сам позволит ей это. Но развеселило его другое — ее боевой настрой, храбрость и открытое неповиновение.
Если и существовала такая женщина, которая сумела бы выжить рядом с ним, то, возможно, это была Камми.
Возможно… и все же вряд ли ей пришлось бы это по вкусу.
Глава 3
Они ели салат и бифштексы в полнейшей тишине. Камми слишком хорошо сознавала, что Рид еще не принял окончательного решения, поэтому боялась что-либо говорить, чтобы дать ему возможность все обдумать.
Подняв глаза, она обнаружила, что он пристально смотрит куда-то чуть ниже ее подбородка. Оказалось, что ремень, стягивавший не по размеру широкую рубашку, слегка ослаб, и горловина съехала вниз, обнажив молочно-белые бугорки ее груди.
«Наверное, следовало бы переодеться, — подумала она. — Тогда бы не было такого чувства дискомфорта». Но после того, как она щеголяла в этом наряде перед Ридом в «Форте», смена туалета выглядела бы нелепо и даже смешно.
Как можно непринужденнее Камми опустила руки на колени, делая вид, что поправляет салфетку, затянула потуже ремень и одернула рубашку. Когда она снова посмотрела на Рида, тот был целиком поглощен бифштексом, а кончики его ушей стали розовыми.
Вслед за его сосредоточенным взглядом Камми перевела взор на его руки, разрезавшие мясо. Она еще раньше обратила внимание на красивую форму этих больших широких ладоней с сильными длинными пальцами, иссеченными белыми полосками мелких шрамов. Наблюдая за точными, размеренными движениями этих уверенных рук, Камми вдруг подумала о том, что бы она ощутила, если бы они проникли к ней под рубашку, проникли внутрь ее.
Короткий отрывистый вздох поднял ее грудь, а по низу живота разлилось жгучее тепло. Нетвердой рукой взяв стакан с бургундским, бутылку которого она открыла к столу, Камми сделала поспешный судорожный глоток.
Должно быть, она сходила с ума; наверное, что-то случилось с ее головой — другого объяснения сегодняшним поступкам, начиная со стрельбы из пистолета по Киту, просто не могло быть. Это совершенно не было на нее похоже.
Бесспорно, не было ничего проще, как сказать себе, что это муж довел ее до такого состояния, но Камми не очень-то устраивало подобное объяснение. У нее было такое впечатление, что она переступила какую-то невидимую внутреннюю границу и теперь говорила и действовала, руководствуясь примитивно- первобытной интуицией. Это и пугало, и в то же время приятно возбуждало ее. Вероятно, именно это и имел в виду Рид, когда пытался рассказать о своих опасных инстинктах. Есть что-то невероятно соблазнительное в ощущении того, что тобой управляет не только один холодный рассудок, подумала Камми.
А может быть, она просто-напросто делает из мухи слона? В конце концов, что такого особенного она натворила, если пригласила к себе в дом мужчину и попросила его остаться на ночь только ради того, чтобы своим присутствием подстраховать ее? В этом, черт возьми, не было ничего сверхъестественного.
Правда, это был не какой-то отвлеченный мужчина. Это был Рид Сейерз.
Но что из того, что он нравится ей? Она ведь уже не подросток, беснующийся от избытка гормонов. То, что Рид будет находиться в ее доме, если, конечно, он решит остаться, никак не отразится на ее сне.
А если даже и отразится, неужели она не сумеет обуздать свои эмоции? Она будет лежать в своей кровати, он — в своей. Мужское тело не представляло для нее особой тайны. Да и какая разница может быть между двумя мужчинами?
А ведь в самом деле интересно — какая же?
Но она не станет думать об этом. Чему быть, того не миновать.
Они убрали тарелки со стола и оставили их в мойке. Утром посуду вымоет домработница. Камми усадила Рида пить кофе в той самой передней комнате, которая была гостиной, а сама, извинившись, удалилась на несколько минут.
Поднявшись наверх, она быстро постелила свежие простыни на кровать в «голубой» спальне, где обычно ночевали гости, и проверила, как обстоят дела с мылом и полотенцами в смежной с ней ванной, хотя у Камми не было никакой уверенности, станет ли Рид вообще пользоваться умывальными принадлежностями. Она помедлила, прежде чем достать из стенного шкафа новую нераспакованную зубную щетку. Ей показалось, что закрывается задняя дверь. Звук был совсем тихим, но ее ухо знало каждый скрип и шорох этого старого дома.
Неужели Рид ушел? Но ведь просто невероятно, что он мог уйти вот так, даже не попрощавшись. Как бы там ни было, кто он ей такой? Чужой человек, обыкновенный прохожий.
Она нашла Рида в «солнечной» комнате, высокие окна которой выходили на южную сторону. Здесь было очень уютно: стояла плетеная мебель с мягкими подушками, обтянутыми серой в розовую полоску тканью, в углу возвышался терракотовый горшок с громадным филодендроном, а на подоконниках синели африканские фиалки. Это была любимая комната Камми. Почти все свободное время она проводила тут: вязала, вышивала, рисовала цветы акварельными красками.
Рид стоял напротив камина из серого с темными прожилками мрамора. Засунув руки в задние карманы джинсов, он, не отрываясь, смотрел на ее портрет, висевший над камином.
Камми задержалась в дверях, заметив, что он полностью поглощен созерцанием рисунка. Помедлив немного, она зашла в комнату и абсолютно равнодушным тоном сообщила:
— Это сделано с фотографии. Кит заказал портрет к пятой годовщине нашей свадьбы. Чем-то напоминает «Даму-помещицу», тебе не кажется?
— Может быть, — откликнулся он, обернувшись со спокойной улыбкой, — и все-таки очень похоже на тебя.
Камми не подала виду, что это замечание польстило ей. Вместо этого она сказала:
— Твоя комната уже готова.
Он не пошевелился, но его лицо вдруг сделалось таким же жестким, как гладкая мраморная облицовка камина, перед которым он стоял. Мягким голосом человека, предупреждающего о возможных неприятностях, Рид произнес:
— Я еще не давал согласия остаться.
— Я знаю, — отозвалась Камми и без обиняков добавила: — Но ты ведь останешься?
В синеве его глаз вспыхнула признательность за ее откровенность и что-то еще, похожее на искру спасительного юмора.
Рид снова повернулся к камину и достал с полочки, что была над ним, какой-то предмет. Потом протянул Камми зажатый в руке «магнум».
— Я собрался отдать его раньше, но… но у меня как-то вылетело из головы.
Камми взяла пистолет и, взвешивая его на ладони, подняла взгляд на Рида: на рубашке темнели пятна дождя, рукава были закатаны, и золотисто-коричневые волоски открытых рук поблескивали мелкими, как бисер, капельками. Должно быть, он только что выходил из дома, чтобы принести пистолет, который все это время лежал у него в джипе.
— Так, значит, ты нашел его, — сказала Камми.
Он коротко кивнул головой в подтверждение ее слов.
— Я видел, как ты его потеряла в лесу, и подумал, что он может тебе еще пригодиться.
— Вполне может быть, — согласилась она.
Наступило молчание. Немного погодя Рид сказал с легкой иронией:
