– Ваши деньги? – В своем терпеливом дознании Найджел сумел вытянуть из нее, что под конец Бетти обещала оставить Эвнис свои деньги, если умрет, да и раньше снабжала ту довольно щедрыми суммами. Но Бетти слишком затянула с составлением завещания, пока не стало слишком поздно; теперь, из-за того что она умерла, не оставив завещания, ее капитал переходил к ближайшему родственнику. Когда Бетти умерла, Эвнис обратилась к Хиварду, рассказав ему об обещании Бетти, но он отказался признавать ее претензии. Небольшой доход самой Эвнис, тающий по причине войны, приводил девушку в отчаяние.
– И вы стали давить на Хиварда? Ладно, с этим покончено. Но вы должны сказать мне как.
– Нет, пожалуйста! Я не могу. Вы все равно не поймете. Лучше сначала спросите его, и, если он не скажет, тогда я вам откроюсь.
– Хорошо. Только один момент. Знал ли Хивард до смерти Бетти о ее желании оставить вам свои деньги? Говорила ли она вам, что поставила его в известность об этом?
– Нет. Да я, по правде сказать, и не знаю. А зачем? Она не собиралась умирать.
Теперь Найджел верил, что Эвнис говорит правду, но она была не самым надежным свидетелем на всем белом свете, и он не имел права забывать, как во время допроса у Блаунта она чуточку намекнула на деньги Бетти как на один из возможных мотивов преступления.
Подошло время разговора с Хивардом. Входя в кабинет, Найджел не слишком обрадовался, увидев Шарлотту Ресторик подле своего супруга. В своем черном траурном одеянии она выглядела еще внушительнее, чем обычно, ее пышный бюст и твердая уверенность прижимали к земле тонкого и неловкого Хиварда. С порывистостью театрального импресарио она указала Найджелу на стул и сделала краткое вступление:
– Я надеюсь, вы не будете возражать, если я побуду здесь, мистер Стрэнджвейс. Хивард сообщил мне о том, что случилось… и о других вещах. Ему не терпится облегчить душу.
Хивард был похож на провинившегося школьника и одновременно – на мужчину, возражающего против вмешательства женщины. Этот коктейль чувств был комичен.
– Да. Именно так. Хм-м, хм, – начал он. – Боюсь, что слишком поднажал только что на мисс Эйнсли. Нервная женщина. – Он перевел взгляд на Найджела в немой просьбе поддержать его. Однако лицо Найджела выражало лишь крайнее неодобрение. – Дело в том, – барахтался Хивард, – дело в том, что я осмелился сказать ей, вы же все видели, что она играет на моих нервах. Никакого ущемления прав, все хорошо. Простые разногласия. Но смотрится некрасиво. Я хочу сказать…
Шарлотта Ресторик, как боевой крейсер на высокой волне, поспешила ему на помощь:
– Хивард хочет сказать вам, что мисс Эйнсли знает некоторые вещи, которые она неправильно себе толкует. В ночь, когда Бетти умерла…
– Право, Шарлотта. Я сам могу объяснить, – раздраженно перебил ее Хивард. – К сожалению, я немного запутал полицию в том, что я делал той ночью. Я сказал им, что пошел в постель в 11.30. Так я и сделал. Но когда я вошел в свою туалетную, то подумал, что надо бы сходить и пожелать Бетти спокойной ночи. Как вы знаете, ее комната в другом крыле. Чтобы попасть туда, мне надо было пройти мимо комнаты мисс Эйнсли, вот она, видно, меня и услышала, высунулась наружу и увидела, как я пошел в другое крыло.
– Зачем?
– Э-э… Что?
– Зачем она высунулась из своей комнаты? Она что, высматривала, кто ходит мимо ее двери?
– Хотел бы я знать!.. Довольно странно, если так. Наверное, совпадение?
– Ничего подобного, Хивард! – возразила Шарлотта. – Ненавижу всякие сплетни об Эвнис, мистер Стрэнджвейс, но она страдает жгучим любопытством.
Похоже на правду, подумал Найджел, особенно если вспомнить, сколько раз она «случайно услышала».
– Она была по-настоящему привязана к Бетти, но ужасно ревновала к ее поклонникам. Поэтому они с мистером Дайксом и не в ладах. Так вот, комната мистера Дайкса – рядом с туалетной комнатой Хиварда. Эвнис вполне могла решить, что это мистер Дайке проходил мимо в другое крыло.
– Я понимаю. Да, такое возможно. У вас обоих был такой обычай – желать Элизабет спокойной ночи перед сном?
– О нет, – ответил Хивард. – Дело в том, что еще раньше я с ней слегка повздорил – боюсь, мой тон был слишком резок. А ведь я хотел все уладить, вот так!
– Повздорили? Из-за чего?
– А, так, пустяки, буря в стакане воды, не имеет…
– Полиция захочет знать.
Хивард подергал себя за ус, явно находясь в затруднении:
– Я не одобрял ее манеру общения с детьми. Бедняжка Бетти – ругалась, как новобранец! Я не неженка, но не люблю, когда леди ругаются; думаю, что это не для детских ушей – знаете, как они легко подхватывают дурное. Лучше бы я не расставался с Бетти в таких чувствах, да уж.
– Вы пошли пожелать ей спокойной ночи и загладить ссору, а мисс Эйнсли видела, как вы прошли в западное крыло, – подытожил Найджел. – Вы сразу направились в сторону ее комнаты?
– Да.
– Значит, вы пришли к ней между 11.30 и 11.35?
– Примерно.
– Видели по пути кого-нибудь еще?
– Нет. Я старался идти тихо, вы же понимаете – не хотел будить людей, а получается, что мисс Эйнсли вбила себе в голову неизвестно что… – Хивард замолчал, стушевавшись.
