– Я спрашиваю тебя, Гарриет! – вскипел я. – Можешь не вдаваться в подробности, но ведь он – твой муж!
– Не будь таким нахалом, черт тебя подери!
Она встала, чтобы уйти, но я снова толкнул ее в кресло.
– Он знает, что мы с тобой любовники, или нет? – допытывался я настойчиво. – Разве это тебя не волнует?
– Я не знаю. – Гарри раздраженно тряхнула головой. – И это меня нисколько не интересует.
Внезапно мне пришла в голову безумная догадка.
– Как ты думаешь, почему Фларри так жестоко избил того парня в пивной?
– Полагаю, он потерял кучу денег из-за этого типа, – фыркнула жена Лисона.
– И я так думал. А теперь сомневаюсь, – признался я. – Полагаю, он взбесился, узнав о наших с тобой отношениях, и отыгрался на этом бедняге.
– Что за бредовая идея! Только ты можешь измыслить подобную заумную чушь! – язвительно заявила Гарриет.
– Никакую не заумную! Дурья твоя башка! Ты говоришь, я ему симпатичен, – попытался я высказать свои соображения. – Ты для него тоже не безразлична. Поэтому Фларри сдерживается, чтобы не поколотить твоего хорошенького мальчика. И разряжается на ком-нибудь другом.
– Чепуха!
– Как по-твоему, насколько снисходителен может быть муж? – втолковывал я ей, словно ребенку. – Ты воображаешь, он покорно будет сидеть в сторонке и на все соглашаться, даже если мы с тобой сбежим вместе?
Последняя фраза была ошибкой. Выражение лица Гарри переменилось.
– А что, ты сбежал бы со мной? – спросила она серьезно. – Это было бы романтично. Мы могли бы…
– О, Гарриет! Очнись от своих фантазий, они годятся только для дешевых женских журналов! Ты прекрасно знаешь, что я не могу жениться на тебе!
И, произнося вслух эти слова, я понял, что говорю правду.
– А почему? – обиженно надула губы моя девушка. – Ты больше меня не любишь?
– Дело не в моей любви, – неловко отвечал я. – Я тебе наскучу даже скорее, чем наскучил Фларри. Мы… мы не подходим друг другу.
– Ты уже устал от меня? – грустно спросила моя подруга.
– Брак – это не одна постель! – Моя фраза прозвучала чересчур напыщенно.
– Хочешь сказать, твои интеллектуальные друзья станут меня презирать?
– Да черт с ними, с моим интеллектуальными друзьями! – взорвался я. – Через год нам не о чем будет говорить. Какие у нас с тобой общие интересы? Ты не способна рассказать даже о Фларри!
Последовало продолжительное молчание. Наконец Гарриет сказала:
– Значит, ты меня больше не хочешь.
– Неправда, любовь моя. Как я могу не желать тебя!
– Тогда иди ко мне…
Итак, она снова торжествовала победу. Мое тело все еще было ей покорно. «Ты свистни, тебя не заставлю я ждать». Впоследствии я бунтовал, пытаясь покончить со своим рабством и с ощущением, что я опускаюсь до уровня Гарриет (в это время мы барахтались на полу коттеджа, совокупляясь, словно дикие звери). Но мой бунт усмирялся нежностью, все еще захлестывающей меня в моменты нашей близости. Каждый раз, когда мы, обессиленные, лежали рядом, Гарри из объекта моей плотской чувственности превращалась в единственную на свете женщину, уязвимую, непостижимую, ставшую моей дорогой сообщницей. Сообщницей тем более притягательной, что я никогда не доверял ей полностью.
Несколько дней спустя мы с четой Лисонов повстречались в баре «Колони». Я случайно упомянул, что на следующий день еду в Эннис. Гарриет, казавшаяся озабоченной, вскоре попросила меня отвезти ее домой, заявив Фларри, что у нее разболелась голова. Мы оставили его напиваться в одиночестве.
На полпути к усадьбе Лисонов Гарриет потребовала остановить машину. Я решил, что мы займемся любовью на заднем сиденье, – прежде мы часто так развлекались. Но она спросила:
– Ты купишь мне кое-что в Эннисе, дорогой?
– Обязательно. А что ты хочешь? Золотое ожерелье? – улыбнулся я.
– Мне нужен хинин, – серьезно произнесла женщина.
– Хинин? – переспросил я ошеломленно.
– Да. Порошок хинина.
– Но зачем? – допытывался я.
– Я не хочу покупать его тут, – пожала плечами моя подруга.
– А зачем тебе понадобился порошок хинина, любовь моя? – не унимался я.
– Если тебе любопытно, у меня будет ребенок, – бесстрастно объяснила она.
