– Черт побери! – с чувством выдохнул Барнсуорт. – Теперь я понимаю, что чувствуют охотники на крупного зверя в Африке. Он чуть было меня не достал.
– Да-а, – восхищенно протянул Ларсен. – Вот это настоящий солдат. Даже в сортир ходит с ружьем. А тебя, Билли, хочу попросить только об одном – когда стреляешь, целься в туловище. Голова – маленькая мишень.
6
Рассказать о происшедшем местным жителям они поручили Деметриосу и ему же оставили все продовольственные пайки, обнаруженные у немцев. Юноше сказали, что нужно замести все следы, чтобы избежать возмездия: убрать и помыть дом, трупы похоронить и всем немцам, если они здесь опять появятся, следует внушить, что их первый отряд ушел в горы в поисках итальянского гарнизона. А в округе мог бесследно исчезнуть целый батальон, и никто бы этого не заметил.
Перед отплытием все немецкое оружие побросали в воду. Его нельзя было оставлять, чтобы не подвергать соблазну местных жителей, которые, по словам Деметриоса, ненавидели немцев так же неистово, как яростно презирали итальянцев. На рассвете они также проверили, не видно ли с воды затопленный немецкий катер, и убедились, что он лежит глубоко на дне под толстым слоем мутной воды.
Солнце уже взошло высоко, когда они вернулись в залив. В их отсутствие Кристофу привязал каик носом к дереву, а с кормы бросил якорь и терпеливо ждал возвращения англичан. С Деметриосом прощались долго, и юноша едва сдержал слезы.
За ночь поднялся ветер и теперь сильно дул с северо-запада. Под его порывами даже на гребнях волн спокойного залива появились белые барашки.
Обычно невозмутимый Кристофу на этот раз казался несколько возбужденным и торопил их со сборами.
– Здесь нельзя оставаться, когда подует мельтеми, – говорил он. – Слишком опасно. Нам нужно поскорее убраться отсюда. У Алемнии можно стать на якорь и укрыться от северного ветра.
Тиллер вслушивался в свист ветра в снастях и наблюдал за тем, как волны били о берег.
– Значит, это и есть мельтеми, – сказал он Барнсуорту. – Теперь понятно, почему они не хотели нам о нем рассказывать.
У него не укладывалось в голове, откуда мог взяться такой сильный ветер при столь спокойной воде и чистом голубом небе, но в воздухе повеяло холодом, и палуба беспокойно ходила у него под ногами. Джорджиу отвязал веревку от дерева на берегу, Тиллер поднял якорь, а Ларсен и Барнсуорт помогли поднять паруса. Главный парус издал громкий треск, вздымаясь вверх, а фок вначале заметался из стороны в сторону, а потом наполнился ветром и туго натянулся.
За пределами залива стали взбухать волны. Порывы ветра срывали пену с белых гребней и швыряли брызги, попадавшие на одежду и обжигавшие глаза. Каик дрожал и стонал всем корпусом, разрезая волны, которые временами окатывали палубу от носа до кормы.
– Может, зарифить паруса? – предложил Ларсен.
– Нет, не надо, – возразил Кристофу.
Он указал рукой вперед и пояснил:
– Как только мы зайдем вон за тот мыс, станет спокойнее.
Поглядев на побледневшего Барнсуорта, добавил:
– Если тебя, друг, тошнит, пойди к тому борту. Иначе вся твоя блевотина будет на твоей одежде.
– Сам знаю, как блевать на шхуне, – начал было Барнсуорт, но не закончил фразы и поспешил последовать совету капитана.
– Никак не мог предположить, Билли, что ты страдаешь морской болезнью, – притворно рассердился Ларсен. – Лучше бы тебе остаться в гвардии.
– Я люблю быть в воде или под водой, но уж никак не на воде, – пожаловался Барнсуорт. – Во всяком случае, в таком корыте.
Ветер все крепчал, но как только они миновали мыс, каик легко заскользил по бурным волнам и при попутном ветре его скорость возросла почти до максимума – шести или семи узлов.
Алемния, вначале казавшаяся небольшим горбом на горизонте, быстро приближалась, и спустя час после того, как они покинули Калчи, каик входил в единственную естественную гавань крохотного островка. В дальнем конце длинного залива виднелись небольшие дома, пара церквей и руины замка на вершине холма, но никаких признаков жизни.
Возле берега было достаточно глубоко, и Кристофу смог загнать каик на песок и бросить якорь с кормы. Отряд СБС спрыгнул на пляж, держа автоматы наготове. Осмотрелись. Под ветром беспомощно хлопала раскрытая дверь одного из домов, а рядом бился на флагштоке полуспущенный рваный итальянский флаг.
Обыскали все дома, оказавшиеся пустыми, кроме одного, где на земляном полу валялись трупы, над которыми роились мухи. Среди мертвецов был только один мужчина, а остальные – женщины и дети. Ларсен с багровым от ярости лицом громко захлопнул дверь.
За крайним домом шла стена, грубо сложенная из камня. Возможно, здесь начинали строить новый дом. Возле стены лежали трупы пяти солдат итальянской армии. Руки были связаны за спиной проволокой. Носком ботинка Ларсен перевернул их лицом вверх.
– Казнены, – мрачно изрек он. – Поставили у стены и расстреляли.
Когда они вернулись на берег, Кристофу беседовал со старым священником с седой бородой по грудь.
– Он может объяснить, что здесь произошло? – спросил Ларсен.
