— Ты куда-то собралась? — учтиво осведомился Николас.
Кина сглотнула комок в горле и выпрямилась.
— Да. С Джеймсом, — добавила она вызывающе. Николас приподнял бровь:
— О?!
Кина напряглась, услышав насмешку в его голосе. Николасу удалось вместить в один-единственный звук отвращение, презрение и упрек.
— Он пригласил меня на обед, — решила уточнить она.
Николас не сводил глаз с клочков серого дыма, плывущего между ними.
— Надеюсь, ты не задержишься надолго, — заметил он. - Терпеть не могу ждать.
— Мне двадцать семь лет, — напомнила ему Кина. — Меня уже давным-давно никто не дожидается по вечерам. Даже Мэнди.
— Что ж, голубушка, ты хочешь сказать, что мне не о чем беспокоиться? — с насмешливой улыбкой спросил Николас.
— Мэнди принесет тебе что-нибудь перекусить, — сказала Кина.
— Конечно.
— А вот и Джеймс, — пробормотала Кина, услышав шум приближающегося автомобиля.
Николас пожал плечами.
— Желаю приятно провести время. Если удастся. — С этими словами он вернулся в кабинет и притворил за собой дверь.
Ресторан «Магнолия» был лучшим во всем Эштоне — изысканный, даже с некоторым намеком на великолепие, от которого у Кины девять лет назад перехватывало дыхание. Усаживаясь за стол, она одоб рила интерьер, как того требовала любезность. Однако в действительности на нынешнюю искушенную Кину ресторан не произвел большого впечатления. Официант принес меню. Джеймс задумчиво посмотрел на Кину через стол. Его голубые глаза одобрительно сверкнули.
— Все-таки до чего же ты изменилась! — в который раз негромко отметил он.
По спине Кины пробежал холодок, совсем не похожий на те ощущения, которые она предвкушала при мысли об этом одобрительном взгляде Джеймса. А жаль! Ведь Кина была почти убеждена, что в подобной ситуации чувство удовлетворения прямо-таки захлестнет ее. Она беспокойно заерзала на стуле. Николас испортил ей все развлечение. Что же с ним теперь делать? К завтрашнему утру о его появлении в доме Уитмэнов станут судачить за утренним кофе в половине домов Эштона. Не то чтобы Кина боялась сплетен... просто у нее были свои планы, а Николас обязательно нарушит их, если не удастся каким-то способом его выпроводить.
— Я что-то не то сказал? — озабоченно спросил Джеймс.
Кина мысленно обругала себя за рассеянность.
— Нет, что ты. — Она изобразила на лице подобающую улыбку и храбро дотронулась до изящной руки Джеймса. — Хорошо, что ты меня сюда привел. Помнишь, как открывался этот ресторан? Мэр Хендерсон перерезал ленточку, а первым посетителем был губернатор.
— Он был другом Макса, — припомнил Джеймс, имея в виду владельца ресторана Макса Келлса.
— Как поживает Макс? Джеймс пожал плечами:
— Думаю, прекрасно. В последнее время я был слишком занят, и времени на светское общение не хватало. — Джеймс снова уставился на нее задумчивым взглядом, отвлекшись от созерцания только при появлении официанта. — Ты действительно стала другой, — повторил он. — Бархатные платья, изящество, утонченность... Ты и в самом деле работаешь в текстильной промышленности?
— С этого я начинала, — пояснила Кина. - Но теперь я модельер. Мои модели заказывают самые фешенебельные магазины Штатов… и других стран.
— Значит, ты живешь не на деньги твоего... твоего гостя? — с очаровательной прямотой полюбопытствовал Джеймс.
Такой вопрос был бы уместен в устах любого человека, не знающего о необычном характере ее отношений с Николасом; однако, услышав его от Джеймса, Кина немедленно вспомнила жестокое оскорбление, нанесенное ей много лет назад.
— Нет, — холодно ответила она. — Николас меня не содержит.
— Николас? — переспросил Джеймс.
— Николас Коулман, — уточнила Кина, вертя в длинных пальцах хрустальный бокал. — Владелец компании «Коулман текстиль», — добавила она.
Брови Джеймса подскочили чуть не к потолку.
— Очень известная компания, — пробормотал он.
— Естественно, — с улыбкой подтвердила Кина. Огромные владения Николаса, само собой, не шли ни в какое сравнение с крошечной компанией Джеймса, делами которой он занимался в свободное от скромной адвокатской практики время. Николас за смешную, с его точки зрения, сумму мог бы скупить все имущество этого провинциального юриста, и Джеймс отлично понимал это.
— Он твой любовник? — продолжал расспрашивать Джеймс, притворяясь, что им движет простое любопытство, хотя Кина знала, что это не так. Он нервно крутил в руке салфетку и неотрывно смотрел Кине в глаза.
Она лишь улыбнулась.
— Расскажи мне лучше, как у тебя идут дела, — сказала она, проигнорировав его вопрос.
Джеймс пренебрежительно пожал плечами:
— Какие дела? На фабрике? Ну могло быть и хуже. У меня лично? — Он негромко рассмеялся. — Оказывается, на свете существует одиночество.
— Неужели? — рассеянно отозвалась Кина. — У меня на одиночество нет времени. Я слишком за нята.
— Ты решила задержаться здесь по какой-то особой причине, Кина? — внезапно спросил Джеймс.
Кина встретилась с ним взглядом. Ведь были и светлые времена, когда они с Джеймсом шутили и смеялись, когда они вдвоем гуляли в лесу. Но вслед за этим Кина с неизбежностью припомнила тот пос ледний вечер, когда она стала женщиной...
— Господи, Кина, как я по тебе соскучился! — ласково проговорил Джеймс, касаясь ее руки и с улыб кой поглаживая ее.
«Не поддавайся! — твердо напомнила себе Кина. — Не слушай его!»
Однако обаяние прошлого было так сильно, а Джеймс так красив, и она помимо воли уже начала поддаваться...
— Я... я тоже скучала, — неуверенно выговорила она.
Официант, терпеливо стоявший у столика с подносом, наконец поймал взгляд Джеймса и принялся подавать устрицы. Кроме устриц; Джеймс заказал роскошный салат, филе палтуса и маленькие булочки с маслом.
Джеймс прочистил горло. В его взгляде явственно читалось любопытство. Кина подняла взгляд, настороженно всмотрелась в его напряженное лицо и заметила в нем что-то новое. Кина улыбнулась. Вечер становился многообещающим.
— Когда мы поужинаем, — прошептал Джеймс, — не хочешь ли поехать покататься на озеро?
Много лет назад такие прогулки были одним из их любимых развлечений. Взгляд Кины невольно оста новился на его губах. Красивые губы... мягкие, словно у женщины. Кина вспомнила их нежные прикосновения и подумала: интересно, стал ли Джеймс более терпеливым? Мысли ее вернулись к тому моменту, как Николас целовал ее в «роллс-ройсе», и Кина внезапно залилась краской смущения.
Джеймс, решив, что этот румянец вызван его вопросом, понимающе улыбнулся.
— Ну, таю как же?
— М-м-м... — протянула Кина.
— Прошу прощения, сэр, — деликатно вмешался официант, — вас к телефону.
Джеймс выругался вполголоса и поднялся из-за стола.
— Простишь меня, дорогая? — спросил он уверенно.
«Дорогая»!
