Пьетро вглядывался в толпу, устремившуюся на пьяцца дель Синьория. Он знал, дело это безнадежное, но попросту не мог бездействовать. Юноша высматривал одно-единственное лицо.
Позади него раздался скрипучий голос.
— Что случилось?
Пьетро оглянулся: барджелло Виллафранка осматривал тело няни.
— Ческо похитили.
Барджелло так и подскочил.
— Когда?
— Только что, черт возьми!
Пьетро отвернулся к окну и продолжал свое занятие. На улице валил снег. Из палаццо вышла внушительная фигура и принялась прокладывать себе путь, отбрасывая пьяных, словно щепки. Именно этого человека Пьетро и высматривал. То был мавр.
Но полно, не ошибся ли Пьетро? Несмотря на широченный плащ, юноша не сомневался: мавр ничего не несет. Однако он явно спешил. Спешил за кем-то. Пьетро разглядел, за кем: этот второй успел оторваться, мавру никак не удавалось его нагнать. А проскочил он прямо под балконом Пьетро — следовательно, не мог выйти из главных дверей. Второй тоже отличался высоким ростом; на нем была туника с капюшоном, низко свисавшим с плеч. Руки и ноги его словно распухли, он двигался неуклюже и вообще походил на spaventa-passeri,[53] которые крестьяне мастерят для отпугивания ворон.
У пугала-то в руках и был сверток — отчаянно бившееся одеяло.
— Вот он! Вот он! — закричал Пьетро. — Задержите этого человека!
Похититель в панике оглянулся. И Пьетро успел рассмотреть его лицо. Капюшон скрывал глаза и брови, но видны были подстриженная борода и обвислые желтые щеки. Лицо показалось юноше неправдоподобно зловещим, и все ночные кошмары тотчас всплыли в его памяти.
— Он уходит! Да задержите же его!
Кангранде еще не успел дойти до дверей, ведущих с лоджии. На слова Пьетро он обернулся и, проследив за рукой юноши, воскликнул:
— Проклятье! Черная лестница!
Меркурио натягивал поводок, стремясь к потайной двери за углом. Кангранде дернул ручку. Дверь не поддавалась.
— Святая Мария! Кто запер дверь? — взревел Кангранде, грохнул кулаком по двери и, орудуя локтями, устремился к главной лестнице.
У окна юношу дергал за рукав Виллафранка.
— Который? Да покажи ты!
— Вон тот!
Толпа мешала пугалу броситься бежать, однако двигалось оно на приличной скорости, держась уже стен палаццо дей Джурисконсульти, где толпа была пожиже — из-за леопарда. Никто и не подумал задержать пугало или его черного сообщника. Казалось, еще минута — и ребенка будет уже не вернуть.
Прежде чем Пьетро успел сообразить, что он делает, нога его оказалась по ту сторону перил. Виллафранка пытался остановить юношу — и получил по руке костылем. Оттолкнувшись левой ногой, Пьетро спрыгнул с балкона на толпу. Несколько человек заметили его и предусмотрительно подняли руки. Для других его падение было как снег на голову. Бедром Пьетро зацепил чье-то темя, руки же раскинул так, чтобы максимально смягчить удар — для себя, разумеется, а не для зевак.
Прежде чем последние заметили его пурпурный фарсетто, Пьетро пришлось выслушать немало поучительного в свой адрес. Наконец кто-то крикнул: «Да это же рыцарь!», и толпа, полагая, что Пьетро свалился, поскольку перебрал, стала передавать его с рук на руки. Пьетро словно плыл над морем, которое дышало перегаром и застарелым потом, и удалялся от похитителей.
— Отпустите меня, болваны! — вопил юноша, однако его не слушали.
Тогда он пустил в ход костыль. Человек, державший его в тот момент, крякнул и уронил свою ношу. Пьетро упал ничком. Он вовремя подобрался, несмотря на то что сильно зашиб левое колено о булыжники мостовой. Пьетро заставил себя встать. Слава богу, колено левое, а не правое.
Пьетро заметался в толпе. На миг ему показалось, что след похитителя потерян. Но нет: пугало в капюшоне орудовало локтями в опасной близости от леопарда. Пьетро похромал к нему, расталкивая зевак.
Позади раздался вопль. Пьетро оглянулся. Огромный мавр в плаще с капюшоном размахивал кривою саблей — он разгадал намерения юноши и расчищал дорогу к нему. Словно смерть с косой. Пьетро инстинктивно схватился за пояс, но единственным его оружием оказался серебряный кинжал, который Марьотто утром — утром?! — подарил ему. Конечно же, перед саблей, способной враз снести голову с плеч, кинжал был бесполезен.
Толпа наконец начала соображать и расступаться перед мавром. Ему теперь ничто не мешало настичь Пьетро. С секунду поколебавшись, юноша продолжил преследовать пугало, время от времени бросая испуганные взгляды на все ближе свистевшую саблю. Вдруг вдалеке ему блеснула надежда: в дверях палаццо появился Кангранде с факелом в одной руке и поводком в другой. Меркурио рвался к хозяину, и юноше оставалось только молиться, что Кангранде отпустит щенка и тот спасет его.
Стараясь не думать о мавре, Пьетро сосредоточил взгляд на маленьком Ческо, изо всех силенок извивавшемся в руках пугала. Мальчик теперь кричал что было мочи. Похитителю явно приходилось туго. Пьетро сложил руки рупором и позвал:
— Ческо! Франческо! Ческо!
Белокурая головка повернулась в его сторону, зеленые глаза увидели единственное знакомое лицо. Мальчик выпростал ручонку из одеяла и потянулся к Пьетро, который уже приближался, поскольку толпа дала наконец дорогу. Не обращая внимания на боль в ноге, грозившей отказать в любой момент, Пьетро побежал.
«Проклятая нога. Где этот чертов Кангранде, где Баилардино и все остальные, так их и разэтак! Далеко ли мавр?»
В отчаянии Пьетро бросил через плечо свой костыль, впрочем, не особенно надеясь, что сей метательный снаряд нанесет мавру хоть какой-то вред, разве что поможет ему споткнуться.
Теперь у Пьетро остался только серебряный кинжал. Внезапно юношу осенило. Он высоко поднял клинок и крикнул:
— Ческо, смотри!
Малыш увидел кинжал, сверкавший в свете факелов, и принялся вырываться еще отчаяннее. Ему удалось выпростать и вторую руку.
— Бога ради, дитя, успокойся! Не дергайся! — возопило пугало.
И встряхнуло мальчика. Ческо заплакал и ухватился за цепочку, свисавшую с шеи пугала.
До цели оставалось несколько локтей, когда стало ясно: мерзавец решился на отчаянный шаг. Да, толпа пока не разобралась, кто прав, кто виноват, но очень скоро разберется. Тогда его поймают и наверняка убьют. Похититель отчаялся скрыться.
— Сдавайся, негодяй! Тебе все равно не уйти! — выдохнул Пьетро.
— Черта с два!
Похититель обернулся. В руке у него был кинжал, и острие этого кинжала касалось шейки Ческо.
Пьетро резко остановился.
— Ты не посмеешь…
Внезапно над ухом юноши раздалось рычание. Это рвался с привязи леопард. Пугало взглянуло на зверя, и Пьетро увидел, что в желтолицей голове созрел план. Губы мерзавца искривила ухмылка.
«Нет. Он этого не сделает!»
Похититель бросил Ческо леопарду. Мальчик все еще сжимал цепь мерзавца; она порвалась, и Ческо описал в воздухе дугу.
Далеко за спиной Пьетро различил вопль Катерины, в котором потонули крики толпы. Ческо,
