— И что же тебе не по нраву? — удивился Кангранде.
— Ненавижу путешествия, — признался Морсикато. — У меня морская болезнь.
Барджелло, трясшийся над честью фарсетто не меньше, чем над собственной сломанной лодыжкой, осушил ближайшую бутылку.
— Кстати о предсказаниях. Как вы думаете, Капитан, похищение малыша имеет отношение к прорицательнице?
Кангранде вздрогнул и неопределенно пожал плечами.
— Я слышал, девушку убили, — проговорил Морсикато. — Куда вы дели труп?
— Я нанял актеров — они его и сожгли, — не без гордости отвечал Виллафранка.
— Нужно было позвать нас. — Морсикато жестом обвел Фракасторо и себя.
Доблестный барджелло покачал головой:
— Сам Господь Бог не смог бы ее спасти.
— Синьор Морсикато имеет в виду, — перебил Фракасторо, — что мы немало рассказали бы о ее смерти. Господь свидетель, через наши руки прошли сотни раненых. Характер раны часто указывает на убийцу.
— Вот как! Хорошо, я учту на будущее. — И барджелло громогласно рыгнул.
— Полагаю, мы и так знаем, кто убил прорицательницу, — произнес Кангранде. Фракасторо снова взялся за иглу, и Кангранде скривился от боли. Морсикато открыл было рот, желая что-то предложить, однако испепеляющий взгляд Фракасторо заставил его ограничиться пассивным наблюдением. Кангранде никому не доверял свои раны, кроме своего личного врача.
— Воронье пугало, да? — сказал Пьетро.
— Пугало? Отличная кличка, — одобрил Кангранде. — Видимо, убийство прорицательницы было только предупреждением.
— Как это? — удивился Пьетро.
Виллафранка рассказал о странном положении головы убитой девушки. Кангранде фыркнул.
— Великолепное contrapasso. Наверно, убийца — большой поклонник твоего отца, Пьетро.
— А при чем здесь мессэр Данте? — не понял Антонио.
— А при том, что у него в «Аду» прорицатели и гадалки несут такое наказание — их лица повернуты задом наперед за попытки заглянуть в будущее, — объяснил Пьетро.
— Значит, кем бы ни был убийца, он своим поступком выразил отношение к предсказанию, — подытожил Морсикато.
— Или же у него извращенное чувство юмора, — предположил Кангранде.
— Все это интересно, но кто же такой похититель? — гнул свое Антонио. — Чего ему надо?
— Кто он такой, мы выясним. У нас уже есть зацепка. Ческо сорвал с негодяя цепочку, а на цепочке был медальон, каких я отродясь не видывал. А чего ему надо, мы у него спросим, когда поймаем.
Барджелло решился высказать свое мнение:
— Может, мерзавец похитил мальчика с целью выкупа. Если Виллафранка рассчитывал на вспышку гнева со стороны Кангранде, его ждало жестокое разочарование.
— Мой господин, должен ли я присоединиться к поисковому отряду? — Пьетро поднялся. — Я прекрасно запомнил похитителя.
— Боже упаси! — Кангранде своим восклицанием опередил обоих докторов. — Ложись, отдыхай. Вон как тебя леопард разукрасил. Утром зайдешь ко мне. Только не спеши — чует мое сердце, дел будет невпроворот. — И Скалигер закрыл глаза.
— Как поступят с леопардом? — поинтересовался Морсикато.
— Дель Анджело считает, зверя надо умертвить. А я считаю, зверь защищался и потому должен жить. Мы это завтра решим.
— Одного не понимаю, — горячо воскликнул Пьетро, — как похитителю так быстро удалось выбраться из палаццо?
— Проверим. — Скалигер приоткрыл усталые глаза. — Сегодня столько всего произошло, Пьетро, что я совсем забыл о хороших манерах. Завтра напомни мне поблагодарить тебя. Еще раз.
Пьетро покраснел. Антонио подмигнул ему. Скалигер закрыл глаза и, кажется, перестал реагировать на стежки Фракасторо.
Морсикато дал Пьетро последние указания по уходу за рваными шрамами на лбу. Пожелав всем спокойной ночи, Пьетро с трудом, опираясь на костыль, поднялся.
Антонио дернул его за рукав, и все усилия юноши пошли насмарку. Зато Антонио смог сказать ему на ухо:
— А где все время был Мари? Почему он тебе не помог?
— Он… он разговаривал… — Пьетро замялся, — он разговаривал с твоей невестой. На лоджии. Наверно, он даже не успел сообразить, что произошло. Дело ведь заняло всего несколько минут.
— Ладно, по крайней мере, они нашли общий язык, — проворчал Антонио. — Новость хорошая. А что, если б не нашли? — Антонио сел на кушетке в ожидании носилок, которые должны были доставить его домой.
Пьетро вышел из импровизированного лазарета и пересек коридор. У парадного входа Баилардино да Ногарола отряхивал снег с сапог. При виде Пьетро он устало улыбнулся.
— Вот это смельчак так смельчак. Клянусь, поеду на Родос, стану госпитальером. Рад видеть тебя на ногах, Пьетро.
— А я рад быть здесь, мой господин, — отвечал Пьетро.
— Говорят, леопард едва не раскроил тебе череп.
— Так и есть, мой господин.
— Что ж ты в лапы ему полез?
— По глупости, мой господин. — Пьетро указал на повязку над правым глазом, скрывающую следы когтей.
— Боже всемогущий! На полпяди бы ниже — и глаза как не бывало!
— Ничего, котик меня просто погладил. Похитителя не нашли?
Баилардино покачал головой.
— Никаких следов. По крайней мере, в домах к западу отсюда. Мои люди до сих пор ищут, но я обещал Кэт справиться о твоем здоровье. О твоем, брат, о твоем! Знаешь что: кончай-ка ты рисковать жизнью ради нашей семьи. А то Кэт поседеет до времени. — Баилардино опустил массивную, красную, как кусок говядины, руку Пьетро на плечо. — Ты ей нравишься, парень. А вот новый шрам твой Кэт не понравится. Да и я от него не в восторге.
По ближайшему от них гобелену точно ветерок пробежал. А ведь все окна и двери были закрыты. Пьетро и Баилардино насторожились. Гобелен слегка топорщился — они не заметили этого раньше потому, что на ткань падала густая тень.
Баилардино вскинул брови, увидев, что Пьетро взял костыль наперевес.
— Да, — громко повторил Баилардино, вынимая меч из ножен, — мы все очень полюбили тебя, Пьетро.
Пьетро сделал шаг к гобелену, прислонился плечом к каменной стене и ударил по бугру костылем.
Бугор взвыл. Из-под гобелена выскочил маленький Мастино делла Скала. Он потирал плечо с видом оскорбленной добродетели.
— Дядя Баилардино, спрячь свой меч!
Пьетро опустил костыль и погрозил Мастино кулаком.
— Тебе уже раз сказали: не смей шпионить.
Мастино смотрел злобно, как волчонок.
— Ты за это заплатишь! — крикнул он и бросился к двери под лестницей.
Баилардино вложил меч в ножны.
— Вот паршивец. Мало его секли. — Баилардино поежился. — Здесь чертовски холодно!
— Наверно, тяжело было после забега опять выйти на улицу.
— Кстати о забеге, — вспомнил Баилардино. — Передай своему приятелю Монтекки, что такой
