Зоя рассмеялась, когда Уинн опять чертыхнулся. На его лице было написано возмущение.
— Итак, ты обнаружил свое присутствие, старый бездельник. В чем дело, Ворон? Потерял свою подругу?
Птица качнула головой вверх-вниз, как бы отвечая на его вопрос. Теперь Зоя не сомневалась, что ее воображение вышло из повиновения. Откуда взялось это чудовище, размышляла она, оглядывая палубу.
И нашла ответ высоко наверху. На нок-рее бизань-мачты было свито гнездо, на строительство которого пошли ветки, веревки, сено и куски парусины. Да, такой необычной птице пристало иметь только такое необычное гнездо. Зоя ни разу не заметила его, да ей и в голову не приходило искать гнездо на реях.
Птица тоже посмотрела вверх, как бы проследив за ее взглядом. Зоя затрясла головой: да нет, это невозможно. Ворона принялась чистить перья, словно поняла, о чем подумала Зоя, и испытала гордость за свое жилище.
— Воронье гнездо, — проговорила Зоя, обрадованная тем, что у Уинна на щеках появились ямочки.
— Ну, в общем-то да.
Тяжело вздохнув и бросив на Зою тоскливый взгляд, Уинн подчинился настойчивым требованиям птицы и привалился к тюку с сеном.
— Любопытство присуще не только кошкам, — объяснил он. При упоминании кошки ворона вновь занялась своим туалетом. Зоя готова была поклясться, что она отлично понимает, о чем говорит Уинн. — Вороны так же любопытны, как проказливые дети. — Птица придвинулась к голове Уинна и принялась выдергивать у него волосы, словно выражая этим протест. — Ах ты, упрямое животное! — возмутился Уинн, сбрасывая с плеча обидчика. Ворона с бесстрастным видом устроилась на тюке с сеном. Создавалось впечатление, что птица довольна собой. Зоя вопросительно приподняла брови и посмотрела на Уинна.
— Я думала, пираты предпочитают попугаев.
— Так и есть, — подтвердил Уинн и замолчал.
— Ты не договорил, — напомнила ему Зоя, видя, что он не собирается продолжать.
Уинн вздохнул и с явной неохотой сказал:
— Я привел «Ворон» в один порт в тропиках. Когда команда вернулась из города, у каждого человека в руке была клетка с попугаем. Люди развлекались тем, что учили птиц всяким смачным выражениям. Представляешь, что это такое, когда триста попугаев повторяют фразу: «Капитан педераст!»? — Зоя прижала руку к губам, но так и не смогла сдержать смех. — Вот именно, — нахмурился Уинн. — И я запретил покупать этих чертовых птиц.
— А ворон? — спросила Зоя. — Я бы сказала, что это ворона.
Уинн сразу же расслабился и улыбнулся.
— Он и есть ворона, Принцесса. У нее было сломано крыло, когда Адам нашел ее и принес на судно. Он отдал птицу мне, заявив, что у корабля должен быть талисман, а у «Ворона» будет ворон. — Уинн с нежностью взглянул на мальчика, который заснул, положив голову на храпящую козу. Улыбка, осветившая его лицо, тронула Зою до глубины души. — У меня не хватило смелости разубедить его, — продол жал Уинн. Он посмотрел на Зою, ожидая от нее возражений, однако она молчала. — С точки зрения пирата, это все ненужные сантименты. Многие решили бы, что я проявляю излишнюю мягкость.
Зоя наблюдала, как различные чувства сменяются на лице Уинна. Он не скрывал эмоций, пряча их в потаенных уголках своей души, напротив, любой мог бы понять, что он испытывает.
Кроме того, Уинн не прятался от своих чувств и не отказывался принимать их. Однако временами они приводили его в замешательство. Как будто он считал, будто должен загнать их внутрь, но не мог.
Зоя погладила его по щеке. Он весь состоит из противоречий. Сила и мягкость, дисциплинированность и страстность. Потребовалась бы целая жизнь, чтобы изучить его всего.
Она заметила, что Уинн смотрит на Адама, и увидела в его взгляде беспредельную любовь. Это потрясло ее, и все сомнения насчет их отношений исчезли, унесенные теплым ветерком. Поздно что-либо предпринимать. Они с Уинном слишком крепко повязаны.
Резкая боль в голове заставила Зою вскрикнуть. Она повернулась, чтобы наказать наглую птицу, но Уинн уже пришел ей на помощь.
— Ах ты подлец, Ворон! — закричал он, и птица замахала сильными крыльями.
Она взлетела и покружила над ними, как бы бросая им вызов, а потом направилась к своему гнезду, гордо держа в клюве черную прядь волос Уинна и светлую Зои. Добравшись до гнезда, ворона уложила пряди на дно и издала победный вопль.
Уинн сердито покачал головой, а Зоя рассмеялась.
— Храпящие козы, птицы-воровки, доктор, похожий на медведя… О, Уинн, это настоящий зоопарк!
Уинн расхохотался, да так, что у него слезы брызнули из глаз.
— Ну, Принцесса, ты и повеселила меня. Давно я так не смеялся.
Он наклонился к ней и слизнул одну слезинку. Ее дыхание сразу участилось. Она прижалась к нему щекой, но прежде чем она успела заговорить, перед Уинном появился юнга лет на пять старше Адама и протянул поднос.
— Кок говорит «поздравляю» вам и вашей даме.
Юнга передал поднос Уинну, поклонился и ушел. Уинн приподнял край белой салфетки.
— И что же у нас есть, Принцесса?
На глиняном блюде была целая гора имбирного печенья, так любимого Зоей. Ее рот тут же наполнился слюной, а в животе заурчало. Лишь вчера она дала коку рецепт.
— Божественная пища, — ответила она и взяла печенье.
Уинн усмехнулся.
— Хочешь кофе, дорогая? — Зоя энергично кивнула, и он наполнил ее чашку. — Молока? Сахара? — спросил он, подчеркивая то, что ему удалось отобрать экзотический сахарный тростник у английского купца, который на свое несчастье встретился в открытом море с «Вороном».
Зоя взяла чашку и принялась дуть на обжигающий напиток. Его аромат давно щекотал ей ноздри, каждый раз, когда Уинну приносили кофе в каюту, и довел до того, что она решила отказаться от чая, которому всегда отдавала предпочтение. Первый глоток показал, что напиток стоил ее страданий. Только отпив еще немного, она обратила внимание, что на подносе остались две чашки, а не одна, для Уинна, и с удивлением спросила себя, кому же предназначена третья.
Одну из чашек взял Уинн и налил себе кофе. В третью чашку он вылил остатки молока и поставил возле себя на палубу.
Они довольно долго в полном молчании сидели и наслаждались кофе, прежде чем Зоя сообразила, что молоко предназначалось Адаму. Она по-новому взглянула на Уинна: коза давала молоко, но вовсе не для капитанского кофе.
«Ненужные сантименты», сказал бы Уинн.
Она бы назвала это любовью.
ГЛАВА 7
Фрегат медленно входил в бухточку, скрытую между скал. Зоя с интересом смотрела по сторонам. В своем веке она однажды побывала на Канарских островах и сейчас была поражена тем, как сильно они отличаются оттого, что возникало перед ее глазами.
Вместо обработанных полей, покрывавших равнинную и горную части, перед ней расстилались тропические заросли. Здесь нетрудно спрятаться. Даже высокие мачты не будут видны за деревьями и горными вершинами, окружавшими бухту.
Уинн рассказал ей, что нашел это укрытие несколько лет назад, когда спасался от преследовавшего его корсара. Им пришлось немного изменить курс, но это стоило того, так как бухта в полной мере отвечала их целям: нужно было отремонтировать днище, прежде чем продолжать путешествие. Едва фрегат бросил якорь в центре бухты, на судне начались приготовления для переправки на берег.
На вырубке стояли несколько хижин: там жили друзья, как объяснил Уинн, не раз оказывавшие ему помощь в прошлом. Зоя убрала с лица растрепавшиеся от ветра волосы. Первые из членов команды, сгорающие от желания поскорее встретиться с жителями острова, спустились в шлюпку. Зоя почувствовала себя одинокой: ее-то никто не ждет. У нее нет друзей, кроме Уинна и Адама, ей не с кем поговорить по душам. Все, кто был близок ей, остались в другом времени.
