Она не имела ни малейшего представления, где Джонатан. Вполне возможно, что он, как и она, упал в дыру во времени, или остался в будущем. Даже если он последовал за ней, нет гарантии, что он приземлился в том же времени. Ведь он упал на минуту раньше, чем она.
Судя по тому, что случилось с ней, сейчас он может быть первобытным человеком из неолита или римским гладиатором, хотя первое подходит ему больше. Ей не хотелось решать его проблемы, когда ее собственные еще не решены. Джонатан достаточно находчив. Он так же, как и она, вполне способен о себе позаботиться.
Ее пребывание в этом времени является своего рода интерлюдией, оно похоже на сон. Путешествие через Атлантику на пиратском судне отвечало ее романтической натуре. А встреча с Уинном стала кульминацией ее сна. Исполнением всех желаний и осуществлением всех фантазий.
Но сейчас, оказавшись перед необходимостью высаживаться на берег, она в той же мере оказалась перед необходимостью учитывать обстоятельства. Она впервые со всей ясностью осознала, что одинока, что ее мировоззрение сформировалось в ином времени, и испытала тяжелый шок. Как будто рука судьбы отвесила ей жестокую пощечину. Наверное, она никогда не сможет вернуться в свое время. Даже если это возможно, она не знает как.
Мысль о детях больно резанула ее по сердцу. Сейчас они живут в школе. Но если она не сможет вернуться, кто позаботится о них, кто будет любить их?
Настало время поговорить с Уинном и рассказать ему обо всем. Только бы он поверил ей и не подумал, будто она сошла с ума!
Взгляд Зои скользнул по лазурной глади бухты и остановился на хижинах, разбросанных по берегу. Будет приятно ступить на сушу, почувствовать под ногами твердую почву. А вдруг ее мозг лучше заработает на суше и найдет решение всех проблем?
Господи, до чего же она ненавидела плавать!
Хотя она в конце концов привыкла к качке. Теперь она принимала таблетки лишь раз в день, приберегая их на экстренный случай. В самом начале плавания она страдала от качки не только днем, но и ночью, во время сна.
Сейчас же единственное, что беспокоило ее по ночам, были мечты об Уинне.
И сексуальная неудовлетворенность.
После вчерашнего, когда они так мирно сидели на палубе, она уверилась, что у них будет восхитительная ночь. Предвкушение ласк Уинна будоражило ее и горячило кровь, когда она готовилась улечься в постель. В голове возникали смелые фантазии, и в них главенствовал образ Уинна, находчивого, чувственного героя.
К сожалению, ночью он должен был стоять на вахте. Потом возникли какие-то проблемы с рулем, и Уинн так и не добрался до каюты. А утром он вынужден был заводить судно в бухту. В настоящий момент Зою снедала лихорадка — жуткое ощущение, она в жизни не испытывала ничего подобного.
Ласки Джонатана всегда доставляли ей удовольствие, и у нее никого не было с тех пор, как они стали жить отдельно. Джон был очень опытным и приятным любовником и красивым мужчиной. Их близость была единственным положительным моментом за шестнадцать лет супружества, хотя это вскоре переросло в привычку.
Уинн же пробудил в ней совершенно другие эмоции. Он был ярче и сложнее, чем Джонатан. «И крупнее, как в прямом, так и в переносном смысле», — подумала Зоя, вспомнив, как пульсировала его плоть, когда он стоял перед ней обнаженный.
Его член оказался таким же грозным оружием, как его абордажная сабля.
Зоя вздохнула. Если выстроить по очередности все образы, когда-либо рожденные буйной фантазией, ее отважный пират занял бы первое место, потому что он владеет ее сердцем в гораздо большей мере, чем физическими желаниями. Она всегда была готова принять его. Временами ей казалось, что она ждала его всю жизнь.
«Да», — подумала Зоя. Получается, что путешествие во времени оказалось ее судьбой. Как будто они всегда были предназначены друг для друга. В их отношениях отсутствовали какие-либо недомолвки. Оставался лишь один вопрос.
Когда Уинн возьмет ее?
Времена Регентства известны свободой нравов, и Уинн, естественно, является продуктом своего времени. Но до сих пор он вел себя с ней, как викторианский скромник.
Какое разочарование!
Зоя провела рукой по волосам. Рядом послышались знакомые шаги, и ее сердце учащенно забилось. Уинн взял ее за запястье и притянул к себе.
— Хочется на берег, Принцесса? — Она кивнула. Ей хочется еще кое-чего, добавила она про себя. — Мы устроим большое празднество по случаю возвращения.
— Надеюсь, на стол не собираются подавать жареную козлятину? — Зоя повернулась к Уинну и увидела на его лице усмешку.
— Не беспокойся, Принцесса, твоя коза в безопасности. Мы будем есть только то, что имеется на берегу.
Уинн посмотрел на Зою долгим взглядом, в котором пылала страсть. Было жарко, Зоя взмокла, и одежда прилипла к телу. Прикосновение Уинна только усилило жар, опалявший ее.
Зоя стянула с себя «толстовку». Несмотря на то что она закатала рукава и штанины и сняла бюстгальтер, ей не стало прохладнее. Ее одежда периодически исчезала из каюты — Адама рук дело, храни его Господь, — и возвращалась чистой, но сейчас от нее наверняка пахло так же, как от козы.
— Жарко, Принцесса? — спросил Уинн.
— Как в печке.
— На острове есть заливчик. Там купаются местные. Заливчик достаточно глубокий, зато в нем нет морской живности. Очаровательное укромное местечко, где можно охладиться… если хочешь.
Зоя кивнула.
— Хорошо бы поплавать. Ты пойдешь со мной?
Глаз Уинна сверкал, как черный бриллиант. Он наклонился к ней, но ничего не сказал, только чмокнул в нос, прежде чем помочь ей спуститься по трапу к шлюпке, которая должна была отвезти их на берег.
Уинн не пошел с ней к заливу, объяснив это тем, что ему якобы надо работать. Это было правдой. Но правдой было и то, что его команда, плававшая с ним долгие годы, могла прекрасно справиться с работой и без него.
Нет, подумал Уинн, дело не в том, что его связывают обязанности капитана судна. Проблема заключается в нем самом, она спрятана глубоко в его душе: он боится опростоволоситься.
У него не хватило смелости последовать за своей Принцессой, несмотря на то что восставшая плоть почти постоянно мешала ему ходить. Он знал, чего она хочет от него, он видел ее желание в огромных изумрудных глазах. И он хотел того же самого.
Но миновало столько времени…
Уинн вспомнил день, когда, очнувшись после ранения, обнаружил, что стал лишь наполовину мужчиной. В то время это не сильно тревожило его — он был счастлив, что вообще остался в живых.
Но, потопив судно Рейса, он впервые задумался о семье и о том, чтобы удовлетворить свои плотские желания. Маккэрн попытался убедить его, что он все еще может иметь детей, но Уинн подсознательно чувствовал, что это ложь. Во время посещения проституток в порту его подозрения подтвердились.
Оказалось, что он не только стерилен, но и не способен овладеть женщиной.
Как же ему было стыдно! И стыд не прошел до сих пор.
Он оставил каждой любовнице по кругленькой сумме, хотя знал, что они не будут долго томиться без клиента. С тех пор он не позволял своим физическим желаниям овладевать им, прекрасно понимая, что попытка удовлетворить их закончится горьким разочарованием. Девять лет. Нет, почти десять.
Прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз был с женщиной — попытался овладеть ею и потерпел неудачу. Стоило ему вспомнить того корсара, стоило ему вспомнить свою кровь на палубе, его охватывала страшная ярость.
Единственным утешением было то, что позже он разыскал и убил этого негодяя Реиса. Он стоял на юте своего фрегата и наблюдал, как огонь поглощает корсарское судно. Он вызывал этот образ каждый раз,
