Лоуренс Блок
Такие люди опасны
Глава 1
Иной раз кажется, что в головной конторе Агентства работают близнецы. Рост на дюйм-два выше среднего. Темные костюмы, белые рубашки, полосатые галстуки. Пьют шотландское с водой, или бурбон с водой, или, летом, водку со льдом. Раз в неделю посещают спортивный зал, предпочтение отдается гандболу или сквошу. Улыбаются много, но меру знают. Чувствуют, когда улыбка начинает бесить собеседника. Их не примешь за менеджеров по продажам или закупкам. Но их можно представить себе в отделе по подбору кадров, чем, собственно, они зачастую и занимаются. Если достаточно долго с ними общаться, раскусить их – невелик труд. Они не стараются скрыться за чужой личиной, их не засылают в тыл врага, они практически не покидают Вашингтона, и нет никакой беды в том, что кто-то прознает, какая у них работа.
И этот тип отличался от стандарта не более чем на два процента. Может, был излишне костляв. Я решил, что в спортивный зал он не ходит, зато бегает кроссы. Он крепко пожал мне руку, говорил, глядя в глаза, голос звучал очень искренне. Естественно, все эти внешние атрибуты ничего не значили.
– Извините, что так долго мариновали вас, мистер Кавана. Вы же знаете, какова она, бюрократическая машина. Как и божьи жернова, спешить не привыкла.
– Я не в обиде.
Действительно, чего обижаться. Поселили меня в «Долтоне», счет оплачивали они, три недели я вкусно ел и мягко спал. Поди плохо! Ожидание меня не тяготило. Дело привычное – любой операции всегда предшествовала длительная подготовка.
– Надеюсь, Вашингтон вам понравился?
– Будьте уверены.
– Вас устроили со всеми удобствами?
– Грех жаловаться.
– Это хорошо.
Я ожидал продолжения и лишь минуту спустя понял, что его не последует. Решил переглядеть его, но передумал. Бессмысленно. Номер отеля мой, но город-то его, так что играть придется по предложенным им правилам. Он ждал, пока заговорю я, следовательно, пришел с ответом на интересующий меня вопрос, но прежде мне предстояло его задать.
Я обворожительно улыбнулся и задал целых три:
– Что ж, куда я отправлюсь, кого должен увидеть и с чего начать?
Его взгляд затуманился:
– Хороший вопрос. Дело в том, Пол, что на данный момент для вас, к сожалению, ничего нет. Я хочу сказать, по вашей части. Ситуация такова...
– Подождите!
Он замолчал, не сводя с меня глаз.
– Давайте вернемся к самому началу. Я не прибегал в Вашингтон в поисках работы. Вспомните, меня вызвали вы. Вы спросили, не хочу ли я сыграть в команде. Я ответил, что особых дел у меня нет, как нет и возражений; приехал, прошел собеседования и тесты, вроде бы нигде меня не завернули, миновало три недели, а теперь... – Вам заплатят за проведенное здесь время. – Да черт с ней, с оплатой! Мое время ничего не стоит, поэтому мне без разницы, оплатят его или нет. – Я поднялся из удобного кресла, по толстому ковру прошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на Капитолий, и повернулся: – Вы же даете мне понять, что дело не в отсутствии работы. Работа-то есть. Просто тот, кто хотел предложить ее Полу Каване, за последние три недели передумал. И я хочу знать, почему.
– Пол...
– Я хочу знать и хочу, чтобы вы мне сказали! Может, вы хотите перейти в другое место, потому что ваши люди поставили в этом номере «жучка». Я возражать не стану, но...
– Перестаньте! Ничего мы здесь не ставили.
– Тогда у нас серьезные неприятности, потому что миниатюрный микрофон вмонтирован в патрон настольной лампы, и...
Он встал.
– Это наш микрофон.
– Разумеется, ваш. Послушайте, Даттнер...
– Джордж.
– Джордж. Джордж, я знаю правила, действительно знаю. Я достаточно долго по ним играл. Понимаете?
– Конечно.
– Поэтому я не прошу вас изменить решение, поскольку, во-первых, решение принимали не вы, а во- вторых, такие решения не меняют. Я все это знаю. Так? – Он кивнул. – Меня интересует объяснение. За три недели моего пребывания в Вашингтоне кто-то передумал. Я хочу знать, в чем причина. Я помню свой послужной список за последние десять лет. Лаос, Вьетнам, Камбоджа... Везде я получал хорошие отметки, да и в Америке ничем себя не замарал. Я прав?
– Продолжайте.
– Так в чем же причина? На гражданке я не замечен ни в чем предосудительном. Родственники? Поголовно республиканцы, за исключением придурка-дядюшки, который в сорок восьмом проголосовал за Трумэна. И потом все они уже умерли. Колледж? Я не подписывал никаких петиций, не присоединялся к политическим группам. Играл в футбол, а по учебе держался в середнячках. Как-то меня хотели избрать в студенческий совет, но у меня не было свободного времени. Да и желания. После окончания колледжа я попытал силы в профессиональной лиге. Но не хватило мышечной массы. В августе умер отец, в сентябре я завербовался в армию. В центре учебной подготовки скоро стал командиром отделения, записался в десантники, потому что боялся высоты, но не хотел в этом признаваться. Половина знакомых мне парней пришли туда по той же причине. Остальные хотели умереть, и некоторым это удалось. Я отдал десантным войскам десять лет, и вам это известно. Мог бы отдать еще десять, но рано или поздно джунгли приедаются. Мне приелись, я вернулся домой, потом приехал в Вашингтон, и...
Я отвернулся от него, оборвав фразу, и вновь отошел к окну. Злясь на себя. Ситуация не требовала от меня таких слов. Я позволил себе разозлиться. Иной раз стоит разрядиться, дав волю эмоциям, но в данном случае никакого смысла в этом не было.
Я смотрел на Вашингтон, пока пульс не пришел в норму. Потом повернулся к Даттнеру. Джорджу. Он спросил, нет ли чего выпить. В ящике комода лежала бутылка неплохого виски, но я отрицательно покачал головой. Однако предложил позвонить в бюро обслуживания, если его замучила жажда. Он отказался.
Я вернулся к креслу, сел. Он так и остался стоять.
– Ваша очередь.
– Простите?
– Ваша очередь. Я выговорился, теперь слово за вами. Я демобилизовался четыре месяца назад и за этот срок не мог навлечь на себя подозрений. Не общался ни с коммунистами, ни с вражескими агентами. Вообще ни с кем не общался. Я... Хватит об этом! Ваша очередь, дружище. Я не предатель, и меня не назовешь неумехой. Вот и скажите мне, кто я такой и почему ваша контора вычеркнула меня из списков.
Он долго смотрел на меня, потом его глаза на мгновение переместились к люстре, в один из патронов которой они вставили свою маленькую игрушку. Как я понял, с намеком.
– Я уже сказал все, что мог.
– Это мне ясно.
– Так что...
Я сразу понял, чего от меня хотят.
– Я это просто так не оставлю, – подыграл я ему. – Если вы сейчас уйдете, я начну выяснять, что к чему, пока не докопаюсь до истины. Ответ-то не за семью печатями, надо лишь опросить побольше людей. Я могу спросить моего конгрессмена, кое-кого из репортеров...
На его лице мелькнула улыбка, но голос остался серьезным.
