за аренду, однако спокойно там жил, и никто ему не досаждал. И утонул он, похоже, по собственной глупости.
В тот же день я начал готовиться к переезду на остров. За два дня завез туда все необходимое, но обживался целый месяц. А потом потекли дни, похожие, как близнецы. Физические упражнения, рыбалка, чтение листа со сводом законов ничегонеделания. Еда, сон, до обеда два стакана местного виски, точнее самогона, плавание, солнечные ванны да прогулки в лодке до Машрум-Ки и обратно. Режим, который полностью меня устраивал.
Потребности в том, чтобы покинуть остров, я не испытывал. Подсчитал, на сколько, учитывая текущие, расходы, хватит имеющихся у меня денег. Получилось, что лет на сорок. На физическую форму пожаловаться я не мог. Наоборот, никогда не чувствовал себя лучше. Да и душа успокоилась. Все реже я просыпался в холодном поту после приснившегося кошмара. Да и неприятные мысли практически перестали посещать меня. Я хорошо спал, ел с аппетитом, не мог пожаловаться на желудок или кишечник. Ничегонеделание явно шло мне на пользу. Благодаря Клинтону Мэки я не терял связи с человеческой цивилизацией. Объем общения меня вполне устраивал. Я с нетерпением ждал встречи с ним, а через час уже спешил вернуться на остров.
И с какой легкостью мне удавалось следовать заповедям! «Никому и никогда не писать писем. Не звонить по телефону». Проще простого. «Ни с кем не разговаривать». Я разговаривал только с Клинтоном, только по делу и о пустяках. «Никаких женщин, кроме проституток, если приспичит». Пока не приспичило. «Две порции спиртного до обеда, ни капли больше». Самое сложное – вспомнить о том, что надо выпить. Иной раз я и забывал. Никогда не выпивал больше двух порций, да и те выпивал лишь потому, что они значились в моих десяти заповедях. «Ежедневное трехразовое питание». По-другому и быть не могло. «Регулярные физические упражнения, плавание и гимнастика, поддерживать форму. Спать, сколько хочется, загорать». И с этим проблем не возникало. «Никуда не ходить, разве что в кино». Ближайший кинотеатр находился в Ки-Уэст, но ехать туда желания у меня не возникало. Как и в любое другое место. «Если есть сомнения, ничего не делать». Шесть слов, определяющих всю жизнь. Но я мог бы оставить лишь последние три. Потому что уже и не помнил, когда сомневался в последний раз.
Греб я без перерыва, как следует пропотел, а у самого острова бросил весла, открыл бутылку с водой и жадно глотнул. Прежде чем вновь взяться за весла, обернулся, чтобы взглянуть на мой остров: когда гребешь, видишь, откуда плывешь, а не куда. Я взялся было за весла, но бросил их и опять обернулся. Потому что заметил что-то большое и белое на дальнем от хибары конце моего острова. Это меня удивило, потому плавник обычно прибивало к хибаре. Я не мог разобрать, что там такое, поэтому начал грести, а несколько минут спустя еще раз обернулся.
Лодка. Ее не вынесло на берег течением. Кто-то на ней приплыл.
Зачем?
«Это угроза, – подумал я. – Реальная угроза». Раньше никто не приплывал на мой остров. Ни одна лодка или яхта даже не приближалась к нему, не то чтобы подплыть. До этого дня. Почему?
«Может, это Гейнз», – подумал я. Может, старый алкаш не утонул, просто отъехал на время, а теперь решил вернуться и заявить свои права на хибару?.. Если так, то волноваться незачем. Гейнза, конечно, придется убить. Потом я или похороню его на острове, или брошу в лодку. Похороненное всегда можно отрыть. Я его убью, сунув головой в воду, решил я, а потом брошу в белую моторку и отгоню на несколько миль в открытое море, таща на буксире мою плоскодонку. Там я утоплю его вместе с лодкой и вернусь на плоскодонке к моему острову.
«Если это Гейнз, волноваться не о чем. А если кто-то другой?»
Я попытался представить себе, кто это может быть. Клинт предположил, что остров принадлежит штату. Возможный вариант. Если так, власти могли послать какую-нибудь мелкую сошку проверить, не организовал ли я на острове бордель или казино. Внимание чиновников, как кость в горле, но я полагал, что смогу от них отделаться.
Если остров принадлежит не штату, ко мне мог пожаловать его владелец, пожелавший выяснить, кто живет в хибаре. У него может возникнуть желание сдать мне остров в аренду или продать. Меня устроило бы и то, и другое. А может, он хочет построить здесь дом? Или продать остров кому-то еще? Вот это меня совсем не устраивало. Я, конечно, мог бы убить этого человека, кем бы он ни был, но в отличие от алкоголика Гейнза его бы стали искать. Поэтому следовало позаботиться об алиби.
Я снова заработал веслами. На ум пришли другие варианты. Ко мне мог заглянуть кто-то из соседей, и пара грубых слов положила бы конец визиту вежливости. А может, на островах пошли слухи о бородатом религиозном фанатике, охраняющем золотой клад. «Только этого мне и не хватало», – подумал я. Начни убивать незваных гостей, и слухи покажутся более убедительными. Мое странное поведение для многих явится прямым свидетельством того, что дыма без огня не бывает.
Чужая лодка на острове – угроза. Хуже того, угроза неопределенная.
Меня мучили сомнения.
Когда сомневаешься...
Я облегченно вздохнул. Когда сомневаешься, ничего не делай. Вот он, ответ. Ничего не делай, пока сомнения не рассеются, а тогда и угроза, возможно, перестанет быть таковой. И волноваться нужно, лишь зная причину для волнений.
А что пока? Оставаться на воде? Это не ничегонеделание, это затяжка времени.
Я налег на весла и направил плоскодонку к дальней части острова, чтобы первым делом разобраться с этой лодкой.
В лодке я никого не нашел. Вытащил плоскодонку на берег и заметил цепочку следов, ведущих от лодки и по периметру острова к моей хибаре. Человек шел по кромке воды, надеясь, что она затянет следы песком, но некоторые все-таки остались.
Я думаю, Дефо ошибался. Я считаю, Робинзон Крузо начал рвать волосы на голове, увидев такие же чужие следы на своем острове.
Я двинулся следом. Незваный гость стремился не выдать своего местонахождения. Иначе к чему идти по воде. Он хотел, чтобы его появление стало для меня сюрпризом. Он, безусловно, наблюдал за приближением плоскодонки и знал, что я уже на острове. Тем не менее, осторожность и осмотрительность мне повредить не могли.
Я внимательно оглядывал каждое дерево, каждый бугорок. Один раз остановился, чтобы подобрать булыжник размером с гусиное яйцо. Вдруг у него револьвер или нож?.. Может, он намеревался убить меня.
Он пришел на мой остров. Мой остров!
Пройдя шестьдесят ярдов, я понял, где он сейчас. Цепочка следов вела от берега к двери моей хибары. Второй цепочки следов, уходящих от хибары, не было.
Он в моем доме!
«Придется его убить, – решил я. – Кто бы он ни был, что бы ни привело его сюда, придется разобраться с ним раз и навсегда. Он в моем доме. На моем острове, в моем доме. Притаился там, грязный мерзавец, и ждет меня. В моем доме, сволочь поганая!»
Я двинулся в глубь острова, чтобы подойти к хибаре сзади. Окон не было, но он мог увидеть меня через щели между досками. Их хватало. С другой стороны, солнце светило ему в глаза, оставшись у меня за спиной. Я упал на землю и пополз к хибаре. Зачем мозолить ему глаза.
Я хотел подобраться поближе к хибаре и замереть, дожидаясь, когда же он выйдет за дверь.
Он знал, что я на острове, но не знал, где именно, так что рано или поздно у него возникло бы желание посмотреть, куда же я подевался. Вот тут я бы и взял его тепленьким. Впрочем, он мог дождаться темноты. Я бы не возражал. Я всегда неплохо видел в темноте, а рыбная диета и жизнь без электричества способствовали улучшению зрения. Пусть ждет наступления темноты. Пусть посидит один в темноте, дрожа от страха. А потом я с ним посчитаюсь.
Заявиться на мой остров! Залезть в мою хибару...
Я замер, не сводя глаз с хибары, ловя каждый звук. Слева на дереве о чем-то судачили птицы. Я выдержал долгую паузу, потом продвинулся еще на несколько ярдов, к большой коряге.
– Эй! – раздался мужской голос.
И тут же от хибары что-то взлетело в воздух и, описав высокую дугу, упало меньше чем в десяти ярдах
