— Неплохо, — сказал он. — Очень даже неплохо!..
— Один вопрос.
— Валяй.
— Почему ты мне это рассказал?
Брайан недоуменно посмотрел на меня:
— А почему бы и нет? Мы с ним друзьями никогда не были. Сами знаете, чем этот парень занялся вновь.
— Знаю.
— Кроме того, — добавил он, — это и в самом деле мерзавец — понимаете, о чем я говорю? Настоящее дерьмо.
— Это я тоже знаю.
— Та баба, с которой он живет, — бьюсь об заклад, он рано или поздно прикончит ее. Если только еще не прикончил.
— Почему?
— Не знаю — похоже, он от этого удовольствие получает. Говорил мне, что баб на свете навалом, так что менять их нужно почаще. Попользовавшись, он убивает их и находит себе новых. Он об этом сам говорил, и по гроб жизни помнить буду не только,
— Уже позаботились, — сказал Дэнни Бой.
— Я ведь только половину выпил — хотя, впрочем, какая разница? Можете допить, оставляю. — Брайан поднялся из-за стола. — Надеюсь, вы разберетесь с ним, — бросил он мне на прощание. — Таким сукиным детям, как он, не место на улицах города.
— Согласен.
— Им даже в тюрьме не место, — добавил Брайан.
— Ну, и что ты думаешь обо всем этом? — поинтересовался я у Дэнни Боя, когда Брайан ушел.
— Ну как что, Мэттью? Дитя природы этот Брайан, щедрый такой. Если хочешь, допей его пиво, я тебе разрешаю.
— Спасибо, попозже.
— Что касается меня, то я изменять своей «Столи» не намерен. Ну, что я думаю? Непохоже, что он соврал, хотя дружок твой вряд ли до сих пор живет на Двадцать пятой — скорее всего Брайан все-таки спугнул его.
— Похоже, он до смерти боится Мотли.
— Да, наверное.
— Но недавно мне продемонстрировали куда более искренний страх, я поддался на это и угодил в ловушку... — Я вкратце рассказал Дэнни Бою о том, что произошло на Атторней-стрит.
Он помолчал и с задумчивым видом вновь наполнил рюмку.
— Значит, и тебе пришлось пройти через это, — сказал он.
— Да уж.
— Но это другой случай, — продолжил он, — наш Брайан вел себя совсем по-другому. Хотя ничто не мешает тебе вести себя осторожнее.
— Для разнообразия.
— Да. Не думаю, что он пойдет на риск, чтобы заложить тебя, — похоже, этот Брайан побоится даже приблизиться к Мотли. — Он сделал глоток. — И кроме того, ты же прекрасно заплатил ему.
— Да, раза в два больше, чем он ожидал.
— Я давно обнаружил, что людям надо платить больше, чем они ожидают от тебя получить, — это дает большое преимущество.
Намека в этом не было, но я спохватился, еще раз достал, бумажник и извлек из него четыре сотни долларов. Дэнни Бой улыбнулся:
— Да, Брайан был прав — очень даже неплохо. Но тебе совсем необязательно платить мне сейчас. Почему бы не подождать, пока ты не убедишься в достоверности этой информации? Если он обманул тебя, ты вообще ничего мне не должен.
— Возьми, — не отставал я. — Лучше я их потом потребую у тебя назад.
— Да, но...
— А если информация окажется верной, мне не нужно будет тебя разыскивать, чтобы расплатиться. Бери.
— Я даже не удостою тебя ответом, — произнес Дэнни Бой.
— Ну и не надо — бери молча.
— Сомневаюсь, что они у меня залежатся, — Кристал очень дорогая забава. Может, посидишь с нами, а, Мэттью? А если нет, пожалуйста, скажи там моей красавице — она где-то возле бара, — что она может вернуться. А это забери, я сам заплачу за твой кофе. Великий Боже, ты невоспитан, как Брайан.
— Я ведь выпил только половину — для растворимого кофе это неплохой результат. Допей, не стесняйся.
— Повезло мне, — вздохнул Дэнни Бой. — Очень даже повезло...
Глава 19
Таксист прекрасно разбирался в политике: единственный способ хоть как-то контролировать распространение наркотиков — это бороться с их предложением. Пытаться уменьшить спрос — бесполезно: каждый, кто попробует их хоть раз, уже не может в дальнейшем обходиться без них; закрыть границы невозможно; контролировать их производство где-нибудь в Латинской Америке тоже нельзя — производители наркотиков гораздо могущественнее, чем любые правительства.
— Так что сам будь правительством, — объяснял он. — Что надо сделать — так это оккупировать этих мерзавцев! Захватить их территорию и держать там войска, пока они не наведут у себя порядок и не научатся вести себя цивилизованно. И плантации наркотиков сразу же уничтожить. Тогда и проблема незаконной иммиграции сразу исчезнет — не будут же люди тайком бежать в страну, в которой и так живут? Всех тамошних партизан объявляем военнообязанными гражданами и забираем служить в нашу армию — бреем наголо, новенькую униформу даем; что дальше, сам знаешь. Если сделать все это правильно, мы одним махом решим все наши проблемы.
С помощью этого таксиста я оказался в месте, идеально подходящем для решения всех моих проблем. Десятая и Пятнадцатая. «Открытый дом» Грогана. Владелец — Майкл Дж. Баллу.
Я вошел в дверь, и в лицо мне ударил знакомый запах пива. Народа было немного, так что внутри было тихо — музыкальный автомат молчал, никто не играл еще в «дартс». За стойкой бара с сигаретой в уголке рта стоял Барк, безуспешно пытавшийся заставить свою зажигалку работать. Заметив меня, он коротко кивнул, положил зажигалку и зажег сигарету спичкой.
Продолжая курить, он, по всей видимости, произнес что-то, потому что Микки повернулся лицом ко мне. На нем был обычный фартук мясника — больше напоминающий пиджак, чем фартук, — застегивающийся на пуговицы вплоть до шеи и спускающийся до колен; ослепительно белый, хотя и покрытый кое-где красновато-коричневыми пятнами высохшей крови — некоторым из этих пятен пошел уже не первый год, некоторые были еще совсем свежие.
— Скаддер, — сказал он, — славный парень. Что пить будешь?
Я заказал колу; Барк наполнил бокал и, поставив его на стойку, толкнул в моем направлении. Я поднял его, и Микки в ответ поднял свой в приветственном жесте. Он пил «Джей-Джей энд Эс» — ирландский джин двенадцатилетней выдержки, который небольшими партиями выпускал Джеймсон. Его особенно любил Билли Киган, работавший одно время в баре Армстронга, да и мне случалось пробовать этот джин несколько раз, — я до сих пор помнил его вкус.
— Давно уже ты не заходил так поздно, — сказал Микки.
— Боялся, что ты уже закрылся.
— Когда это мы закрывали заведение в такой час — еще двух нет? У нас открыто до четырех, а зачастую — и дольше; я специально купил этот бар, чтобы было где выпить поздно ночью. — Его глаза внезапно сузились. — Слушай, а у тебя все в порядке?
