коли мы домочадцы дома Пресвятой Богородицы! Иди к войску, я сейчас выду. С князем Данилкой, вот, разберусь только.
Князь Данила ходил из угла в угол туда – сюда. В одном из тех углов сидел старинный друг – приятель, купец-откупщик Новгородский Павел Милюгучьев, в другом притулился отпущенный Тамерланом елецкий крестьянин Владимир. Сюда почему-то привел его митрополит Киприан и здесь велел ждать. Князь Данила громко и нервно говорил:
– Вообще-то за такую твою весточку, слышь, ты, елецкий, тебе б надо как в сказке, голову с плеч.
– Спасибо на добром слове, княже, Тимур пожалел, а тебе, значит, голова моя понадобилась. Вообще-то за такую мою весточку подарками одаривать надо, а не голову с плеч.
– Совсем ты сдурел, елецкий, тебе еще и подарки!
Гляди, Милюгучьев, я думал, что наглее твоих новгородских, да моих рязанских, только мы с тобой, сами новгородцы-рязанцы, а тут еще вот ты поди ж ты, елецкие—то поширше.
– Нет больше елецких, один я...
– Да, – один! И еще вякаешь тут брякаешь чего-то, вест-ни-чек, ух!... А Тамерлан-то, прав ты елецкий, он – то пожалел! И не только тебя. Че – во зенками лупаешь? Слово – то ведь его, действительно – сло-во! Не нарушит. Знаю я его. И вон, новгородец тоже знает его, сидит, вон, потупился. Ну, Пашка, скажи, аль не прав я?
– Прав, – сказал новгородец Павел Милюгучьев и поднял глаза свои на елецкого. Аж вздрогнул елецкий, хлестче тимуровых стреляли в него глаза купца-откупщика новгородского.
– И откуда ж вы его так знаете?
– А оттуда! Торговые дела с ним имели! Еще когда он в Туркестане со всеми этими шахами—падишахами возился. А я шелк вез из Китая, – новгородец поднялся и тоже стал ходить туда-сюда, и ему ничего не стоило просто отнять мой товар и,.. – задницу мою на один кол, а голову на другой...А он сказал – вези куда везешь и слово дал, что никто меня не тронет. И вот я здесь! Обещал он тебе, что не пойдет на нас коли плюнешь ты на икону, так и не пошел бы, коли слово он дал. А он – дал!
– Погодь, – привстал елецкий крестьянин, – так ты что?.. Что же мне плюнуть надо было?!
– Да!
Сел назад елецкий крестьянин и рот открыл.
– Что пялишься?! Никого б от этого не убыло. Плевок на доску и не больше. И не вздумай плести мне, что это в Царицу Небесную плевок! Напридумали... И ушел бы Тамерлан. А теперь что? Нет, ты глаза не уводи, елецкий, ты отвечай, что теперь? Ты очень живописно обрисовал как перед тобой Тамерланова конница маневрировала и что мы ей противопоставить можем. Тебя?! С твоей кобылой, Тамерланом же подаренной? Кстати, кобыле цены нет, чистопородная арабская, аджарова кровь, знаю я их, в Багдаде за такую ведро монет дали бы. Слышь, Данила, на Руси теперь и трофей есть от самого Тамерлана, ха-ха-ха... Да не прижимай ты доску свою, не отниму...
– Ты! – вскочил тут елецкий крестьянин,
– И я еще глаза отвожу!.. Это ты у меня щас отведешь, заведешь...
И то, что ты доской назвал точно, что не отнимешь. Тимуру не отдал, а уж тебе-то.. Ну! Во не думал, что в Град-столице, аж в государевых палатах, в сердце Дома Богородицы такое услышу и таких богохульников увижу. А?! До-ск-у он не отнимет!
Ай да Святая Русь, ай да стольный град! В Ельце у нас таких нету. Эх... и Ельца больше нету.
– И ничего здесь не будет! – Рявкнул князь Данила. – И все из-за тебя. Уж это-то слово Тамерлан точно сдержит и все леса обшарит, у него не залежит. А я не богохульник! Я 25 лет заведую посольским приказом при трех Великих князьях. И все были мной довольны! И Русь Святая, как видишь, стоит пока несмотря ни на что!
– Стоит, слава Богу, несмотря на то, что вот такие как вы присосались. При трех князьях он служил,.. богохульник все одно ты и есть!...
– Да, ты хоть раз, крестьянин, с иноземцем вел переговоры?!
– Да, вот, сподобил Господь... Пришлось, эх, Господи помилуй. С самим Тимуром вон, попереговорил, вон аж на кобыле его к вам прискакал. Да уж лучше на кол, чем видеть вас, да слышать.
– Да что ты с ним!.. –
