– Но как же это, – произнес Взвоев и свел брови к переносице, – он есть, говоришь, а я его не вижу.
– А я тебя со стены видел, как ты бегал.
– С какой стены?
– С монастырской, с какой же еще?
Взвоев выдохнул и выпил свой стакан.
– А я-таки думал, что галлюцинирую, – сказал доктор, лицо его было сплошная страдальческая гримаса, – однако что бы это могло значить?
– Это значит, что Бог есть, – шепотом сказал обожженный. Он взял докторский стакан, но Взвоев остановил его.
– Слушай, – сказал он, – а может, ты все-таки сумасшедший? Проболтался в лесу и плетешь теперь... – несколько мгновений еще Взвоев глядел внимательно в глаза обожженному, затем взял у него докторский стакан и выпил до дна. – Слу-у-шай, а если ты там... на стене на меня смотрел, если говоришь, Бог есть, чего ж ты назад-то?
– Страшно, Взвоев. Гляжу я сюда, войско тут, все одно ведь хана белякам, наша берет, а я вроде как невидимка для вас и... а... страшно, комиссар...
– Пойдем, веди, – сказал решительно Взвоев, вытирая рукавом рот. – Идешь, доктор?
– Нет, – столь же решительно ответил доктор.
– Поглядим, – совсем нерешительно сказал Взвоев.
– Слушай, – обожженный схватил Взвоева за рукав, – а может, его пушками, наведем да раздолбаем.
– Ну-ну, иди доложи Кряку, давай, мол, по Глубь-трясине пальнем со всех батарей, я, скажи, монастырь там вижу. По тебе самому пальнут. Пошли, что ли? Идешь, доктор?
– Я сказал уже.
– Чо, неинтересно?
Доктор отрицательно покачал головой:
– А не спятишь? Ты вон глянь, как этого разобрало.
– А ты? Так и будешь на него смотреть? Слу-ушай, так ведь ты ж давно его видишь?
– Что и сколько я вижу – это мое дело, а смотреть я буду в другую сторону.
Взвоев удивленно воззрился на доктора, пораженный решительнойстью его голоса.
– Что вы так смотрите, комиссар, здесь-то, действительно, войско, а там... галлюцинация для двоих.
– Так ведь был же, говорит, – Взвоев ткнул на обожженного, – не галлюцинация, говорит.
– А что тогда?
– Слу-ушай, а может, и вправду Бог?
'Войско' – вдруг означилось слово и защекотало докторский язык. 'Войско! Войско?..' – и так и осталось язык щекотать, не выскочило, не прозвучало. Холодная, тупая, тоскливая боль стала заполнять докторскую голову.
– Уходи, комиссар, – потирая виски, закончил доктор.
Подойдя к краю Глубь-трясины, Взвоев остановился: 'Что видишь?' – спросил он, глубоко вдыхая болотный воздух.
– Полянка это, а за полянкой сад до огород ихний.
– Иди сюда, на загривок тебе сяду, коль потону, так после тебя, на голове твоей хоть постою.
Прошли так шагов
