стояло всяких разных явств больше, чем на пиру Ивана Грозного, и хрусталь и фарфор из Оружейной палаты. Одной икры лежало в китайских супницах пуда три. Вслед за Мэром под скатерть, естественно, ринулась Месть и, пробежав под столом все двадцать метров, вынырнула из-под скатерти и почувствовала, что сзади что-то не пускает Она, страшно напрягаясь, бежала дальше, но это был уже не бег, темп был безвозвратно утерян: на шипах, что торчали из ее ошейника, прочно сидела зацепленная скатерть, которую всю и стащила она со стола на мраморную лестницу (много их в мэрии) со всем, что на ней было.
Как будет отчитываться мэрия за разбитые хрусталь и фарфор и испоганенную скатерть, Месть не задумывалась. Она искала кота и ворвалась в первую же дверь, откуда, как ей показалось, дунуло его запахом. И следом за ней в дверь влетела Юлия Петровна. А там заканчивалось высокое утреннее совещание избранных, для которых и была накрыта скатерть, развевающаяся теперь на шипах ошейника ворвавшейся Мести. Увы, ошиблась, нет запаха, нет тут элитного перса. Ну, раз нет, так и нет. Тут же и успокоилась. И прямо перед собой увидела старого человека в кресле. Человек почему-то не понравился Мести, хотя это был очень хороший человек, как считали все здесь собравшиеся. Перед Местью сидел сам президент Международного валютного фонда. Он с остальными собравшимися решал важнейший вопрос о том, какую б еще удавку за обещанные доллары набросить на обширные пространства и их обитателей, которые вне этого зала с собравшимися. Естественно, что от явления Мести со скатертью на шипах и Юлии Петровны с винтовкой, все пребывали в шоке. Увидав Месть, плотоядно разглядывающую какого-то старика, Юлия Петровна во всю мощь своих еще очень сильных легких заревела:
– Стоять, зараза, застрелю!!! – и с винтовкой наперевес кинулась на помощь старику.
Хозяин всех долларов мира знал русский язык. Ну, а кто бы на его месте не подумал, что это на тебя с рвущим барабанные перепонки ревом несется в штыковой атаке это... Хоть и знал денежный мешок русский язык, но он не мог сказать, что же на него несется. Английский язык тоже оказался бессилен, чтобы хоть каким-то термином обозначить ворошиловского стрелка.
– Ну что с тобой делать, зараза? – Юлия Петровна рывком сорвала скатерть с шипов ошейника.
И только тут старик осознал, что он не умер и убивать его не будут.
– От имени вот этой сволочи, – Юлия Петровна кивнула на Месть, – я приношу вам свои извинения.
Трехгранный русский штык, покачиваясь, слегка касался хозяина всех долларов мира. Потерпевший глядел на него очень значительно и очень задумчиво. Уж очень неприятная символика виделась в этом покачивании острия его мощному аналитическому уму, который начал приходить в себя от потрясения: закончишь высокое совещание за высокими дверями, а вместо банкета с икрой ворвется вот ЭТО... – хозяин всех долларов зыркнул на Юлию Петровну, которая никак не могла отдышаться – и никакие доллары всего мира не спасут от русского штыка.
Обратной дорогой отец Илья по трофейному мобильному телефону обзванивал всех своих духовных чад и знакомых, которых еще не обзвонил, пока ехали в мэрию. Месть угрюмо сопела, а Юлия Петровна гладила ее:
– Ладно, ладно, хорошая собачка. Слушай, отец Илья. Я вот все думаю, что с Зойкой моей случилось.
'Да ты на себя глянь!' – весело отвечали глаза батюшки.
– А что такое? – спросил он вслух.
– Да вот когда рассказывала она про Юлию, мою святую, иногда казалось, будто кто за нее говорит, будто кукла она говорящая.
– Она не кукла, – сказал отец Илья. – Она избранница.
– А как это решается, кого избрать.
– Это решает Бог, Юлечка. Зовет всех, а избираются немногие.
– У школы останови, – сказала она шоферу.
У школы высадились.
– Колокол сейчас возьмем. Что за храм без колокола!
– А как же мы его?.. – озадаченно спросил было батюшка и в который уже раз за сегодня вздрогнул и ойкнул от выкрика Юлии Петровны, бегущей все так же с винтовкой к проезжей части, по которой, неторопясь, ехал подъемный кран.
'И откуда прыть такая в такие-то годы?' – батюшка изумленно смотрел на бег Юлии Петровны, будто вот только что заметил, будто не за ней он только что бежал, едва поспевая, по коврам коридоров мэрии.