радостно улыбалась. – Мы сейчас вместе полетим. Я была там, нас ждут.

– Подождут! – рявкнул Хрюн. – Бегом пошла! Я тебе еще надрезик не лбу сделаю, чтоб на скальпе повисела.

Зоя поглядела на Хрюна, и передернуло его от спокойной решимости на ее лице.

– Да, там долго ждут, и я очень хочу дождаться там тебя, – и, отвернувшись от него, она медленно пошла к перекинутой через балку веревке. Остановилась у Распятия, перекрестила Юлию Петровну и пошла прямо на Свистуна, который держал веревку.

– Слышь, Хрюн, а давай я ей просто перо в бочину, ну чо выкрутасить! Да и вообще, кончать давай, меня колотун бьет, в ушах звенит.

– Ша, делай, что говорят.

Зоя подняла голову вверх, туда, где высветилась ей на куполе молитва к Духу Святому. Белый Голубь отделился от купола и через мгновенье был перед Зоиными глазами.

– ...прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша, – прошептала Зоя...

– Что?! Говорил же, – скрежетал зубами и матерился Хрюн, – ниже надо было круги рисовать!..

Он приподнял за волосы голову Севы – открытые пустые глаза были мертвы. И пульса не было.

– Как говорил мой кум, глазное яблоко наполнено смертью.

– Однако, непонятка, Хрюн. Три дротика только воткнул и все не туда, чтоб крякнуть! В плечах сидят, тут бегать можно, а он...

...Подросшая путанка, та самая, что хохоча материлась у колокола, зырилась на Юлию Петровну наглым, бесцеремонным своим прищуром и будто ждала чего-то от нее. Она перегораживала путь к светлому кругу и нельзя было теперь пройти к нему: и через нее не пройдешь, и не обойдешь. И вот, Распятие, возникшее справа от путанки, то самое Серебрянское Распятие, к Которому привязана была сейчас Юлия Петровна, стало надвигаться на нее. Она поворотилась к Распятию, начала вглядываться. Лицо ее переменилось, наглости и бесцеремонности резко убавилось. И вдруг Юлия Петровна увидела – себя между Распятием и меняющейся на глазах путанкой. Юлия Петровна схватилась за боковины Креста и что было силы начала толкать его от девицы, ухитряясь поворачиваться назад к путанке и что-то кричать ей. Крест сдвинуть сил не было, зато путанка отвернулась от Него и пошла прочь, но не к светлому кругу, а в сторону, во тьму...

Юлия Петровна повернула голову, сколько могла, влево и назад и уткнулась всей ее кровавой мешаниной в Лик Спасителя и прошептала:

– Прости.

И затем, прижавшись еще сильнее, заплакала. Это были те самые слезы, которых ждут небесные лучи-нити, молитвенный звон от которых летит ко всемирной Неугасимой Лампаде, горящей перед Престолом Царя Царей.

Глаз у нее не было, но она вдруг все стала видеть. И первое, что увидела – россыпь гвоздей на полу.

– Прощена!..

– Не, слышь ты, еще орать может... Э, гвозди на полу, а все думали, чем прибить ее... Слышь, да ведь не было их... Давай-давай, распинай руки... веревками сначала. Э, да ты чего орешь? Чего?

– К гвоздям не притронуться, горячие, того и гляди, плавиться начнут...

– Не прикасайся к чужим грехам, когда своих без меры.

– Не, гляди, стихами шпарит. Слышь, я ж ей пасть в куски разнес, чем она вякает? Это из тебя, что ли, гвозди сыпятся, твои?

– Мои.

– Из-под юбки, что ль?

– Из Тела Того, с Кем я сораспята. Спасибо вам за это. Я б и за ваши попросила, да нельзя. Свои гвозди каждый вынимает сам. А опоздаете, вашими же гвоздями вас и прибьют бесы к позорному столбу.

– Не, сначала мы тебя приколотим, остынут вот.

Вы читаете Избранница
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату