подставил.
Слегка поежился Саша секретарь от того, каким голосом это произнес Хозяин.
— Саша, а ты его живым видел?
— Видел в детстве, в шестнадцатом. Поезд царский мимо нашей деревни на фронт ехал. Личность запоминающаяся, кто хоть раз увидит — не забудет, — и тут же ойкнул про себя секретарь Саша, не ляпнул ли чего лишнего.
Хозяин остался безмолвен и недвижим, и Сашу не видел. Наконец, сказал:
— Поставь оба портрета рядом.
Саша выполнил команду, и у него сразу отпал вопрос: чьей женой является красавица, пред которой Василиса Прекрасная пожиже будет. И будто головы их на фотографиях повернулись друг к другу.
— Саша, а у этого портрета сзади ничего не пришпилено секретного, спецхранового?
— Пришпилено. Та-ак... тут листок, по-иностранному, по-моему, по-французски. И перевод есть на машинке.
— Ну, раз по-французски не умеем, давай по-машинописному.
Зазвонил телефон.
— Подойди.
— Иосьсарионыч, командзап.
— Подождет, я занят.
Секретарь Саша гаркнул в трубку:
— Константиныч, через час перезвони!
— Саша, а разве я тебе что-нибудь про час говорил?
— Виноват, — промямлил Саша, сглатывая слюну.
— Слишком много проколов за сегодня, Саша. Не рассредоточивайся.
От последней фразы, с ухмылкой сказанной — отлегло. И тут же выматерился (про себя, естественно) на Хозяина — от постоянного такого сверхнапряжения, того и гляди, свихнешься. И тут же напоролся на удавий пронзающий взгляд Хозяина. До дна души пронзающий.
— Саша, материться надо вслух, а когда устал — молиться нужно. С сегодняшнего дня я тебе разрешаю. Про себя. И матерщину к молитве не примешивай. Ты хоть какую-нибудь молитву помнишь?
Опять все душевные внутренности в пятки устремились. До сегодняшнего дня помнить молитвы было запрещено. Но соврать пронзающему взгляду было себе дороже.
— Одну всегда помнил, Иосьсарионыч, коротенькую: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Почему она в мозги вклинилась, сам не знаю. В нашей деревне больше зубоскальством и водкой баловались, чем молитвами. Собственно, один раз в жизни и произнес её как молитву.
— Когда?
И выпалилось в ответ, едва ли не с вызовом:
— 23 июня, когда связь с фронтами кое-как наладили и сводки пошли одна страшней другой, а вы... у себя заперлись.
Обмяк удавий взгляд, а сам вновь заходил туда-сюда тихим медленным шагом.
— Читай пришпиленное машинописное. С выражением. И не матерись про себя при чтении. Это отвлекает.
Секретарь Саша гмыкнул, вгляделся в текст и выкрикнул громогласно:
— «В то мгновение, как Государь появился на Кремлевском крыльце, буря восклицаний поднимается по всему Кремлю...»
