одним из них, и управление жаждет крови. Если они найдут убийцу, мне жаль его, – вздохнула Джильберта.
– Или ее, – добавила Анита. Джильберта горько усмехнулась.
– Да... Почему мы все предполагаем, что убийца мужчина? Я считаю, это шовинизм наоборот. Мы убеждены, что только грубый мужчина способен совершать насильственные поступки.
– И традиционно забываем закон джунглей: женщина более черствая, чем мужчина. Итак, что будет теперь? – спросила Анита.
– Надеюсь, ничего. Я вела себя как хорошая маленькая девочка и все рассказала, – ответила Джильберта.
– Все? – Анита удивленно подняла бровь. – Здорово! Это, должно быть, напугало Уэллера!
– Я ничего не утаила, поверь мне. У ЦРУ больше шансов поймать убийцу, чем у полиции. Им не мешают ни суды, ни Американский союз защиты гражданских свобод. Оно само себе закон.
– Я желаю им счастливой охоты. Сукиного сына, который убил Джули, следует вздернуть на ближайшем дереве. Ты рассказала о таинственном телефонном звонке, который Джули сделал в субботу вечером? – спросила Анита.
– Да, и он считает, что это был разговор с убийцей. Уэллер сказал, что Джули имел отношение к делу, которое затрагивало национальную безопасность.
Анита поставила свой бокал и закурила.
– Ты знаешь, что мне кажется странным? Если это был убийца, то как он мог быть уверен в том, что Джули не скажет тебе, с кем разговаривал по телефону? В этом случае тебя тоже необходимо было убить, тем не менее он позволил тебе безнаказанно уйти.
– Пожалуй, в том, что ты говоришь, есть смысл: если убийца знал, что Джули является верным агентом ЦРУ, то был убежден, что он никогда не поведает своей любовнице о деле, затрагивающем национальную безопасность.
– Как он мог быть настолько уверен? Разве только...
– Разве только он тоже был агентом ЦРУ? – перебила Джильберта. – Я сама думала об этом. Ну что ж, одно я знаю наверняка: раз здесь замешано ЦРУ, значит, мы никогда не узнаем всей правды.
Анита встала.
– Мне лучше вернуться к работе. Спасибо за виски.
Джильберта еще долго сидела в кресле, медленно потягивая вторую порцию виски и непрерывно дымя сигаретой. Несмотря на заверения Уэллера в том, что ее больше не побеспокоят, в душе навсегда останется темное облако сомнения. Ведь досье на нее в секретных материалах ЦРУ – взрывная сила, которая в любой момент может быть направлена на одну из самых богатых и самых могущественных женщин в мире.
Джильберта вздрогнула, когда зазвонил телефон. «Черт возьми, не теряй присутствия духа», – выругала она себя, поднимая трубку.
– Это мистер Финч-младший. Он звонит по междугородному телефону, миссис Киллингтон, – сказала секретарша.
– Привет, Терри!
– Джильберта! – воскликнул Терри. – Я вчера пытался весь день дозвониться тебе.
– Сожалею, братишка. Что случилось? У тебя такой голос, будто ты заведен, как часовая пружина.
– Я чуть с ума не сошел. Эта смерть поставила меня в трудное положение. Я собирался использовать свое влияние на сенатора Пакстона, чтобы помочь Джули заключить очень серьезный договор. А он в ответ собирался финансировать коммерческую сделку, которую мне пришлось на время отложить.
– Очень опрометчиво с его стороны было умереть, – холодно заметила Джильберта; ее брат вырос и стал еще более эгоистичным, чем в детстве. – Может быть, это к лучшему, Терри. Теперь ты сможешь уделять все свое время предвыборной кампании.
– Черт побери, Джилли, я смогу победить Прескотта с одной рукой, привязанной за спиной!.. Но я не могу позволить себе потерять эту сделку; она слишком большая.
– Что же ты собираешься делать?
– Я хочу, чтобы «Де Бирс корпорейшн» финансировала ее. Это всего десять миллионов.
– Всего десять миллионов! – воскликнула Джильберта. – И у тебя хватает смелости говорить об этом? Возможно, ты не так уж хорошо осведомлен о нашей финансовой политике, но по крайней мере тебе следовало бы знать, что я не обладаю соответствующими полномочиями на санкционирование такого большого займа. Нет таких прав и у мамы с папой. Этот вид финансирования требует одобрения совета директоров в полном составе.
– А как насчет личного состояния семьи? Ты могла бы взять оттуда. Всего на несколько месяцев и под проценты, – настаивал Терри.
– Это означало бы ликвидацию активов. Даже поместье Де Бирсов не имеет такой цены. Мама и папа никогда не согласятся на такое. Мне жаль, братик, но тебе придется найти другой источник.
– Пошла к черту, сука! – Он с грохотом швырнул трубку.
Джильберта только вздохнула.
«Терри, ты ни на йоту не изменился за эти годы. И сегодня ты по-прежнему такой же избалованный, своевольный, раздражительный ребенок, каким был в пять лет».
Джильберта устало поднялась с кресла и подошла к бару, чтобы налить себе третью порцию виски. Совсем не похоже на нее – пить днем, но сегодня шла такая полоса, о которой можно сказать, что если беде быть, то ее не миновать.
