– Ничего. – Равена выдавила из себя улыбку. – Абсолютно ничего. Я рада, что ты дома, Роджер, и что ты жив и здоров.
– Это правда?
– Иначе бы я не говорила.
Он потянулся обнять ее.
– Все это время я надеялся, что отношения у нас наладятся.
– Может быть. – Равена подставила ему щеку для поцелуя. – Дай мне немного времени, Роджер. Не торопи.
– Как скажешь.
Через два дня, в сочельник, Равена впервые за последний год легла с ним в одну постель. Для этого у нее были и свои причины, так что оправданий себе она не искала. Рейнолдс ушел на фронт вскоре после начала войны, а он был последним мужчиной, с которым она занималась любовью. Давно это было. Слишком давно для женщины с таким сексуальным аппетитом. Ну и разумеется, она чувствовала себя обязанной по отношению к мужу. Солдат, рискующий жизнью ради торжества дела, в которое он верит. Достойный мужчина. Храбрый воин. Несомненно, он заслуживает тепла и ласки. Она его жена.
С того, самого первого раза, послужившего прелюдией к их совместной жизни, не было им так хорошо друг с другом.
– Разлука смягчает сердца, – прошептал Роджер ей на ухо.
«Воздержание горячит кровь», – подумала про себя Равена, но вслух ничего не сказала.
Приподнявшись на локте, Роджер посмотрел ей прямо в глаза.
– Чудесно было бы, если бы нынче ночью ты понесла, верно?
– Чудесно, – искренне откликнулась Равена.
– Вот это настоящий рождественский подарок, – засмеялся Роджер.
Через неделю они были на президентском балу в честь Нового года.
– Новый год – новое начало для Конфедерации, – провозгласил президент Дэвис первый в ряду бесчисленных тостов под шампанское, завезенное из заморских краев.
А в сотне миль к северу, в Вашингтоне, шампанского не пили. Нечего было праздновать.
В Белом доме президент Авраам Линкольн просматривал последний вариант документа, который ему предстояло вынести на суд народа Соединенных Штатов в новогоднюю ночь.
Прокламация об освобождении.
В ту же самую ночь военный корреспондент Джулия Уорд Хау, описавшая некогда отступление Бернсайда после поражения при Фредериксберге, засмотрелась на мерцающие вдали, словно звезды на черном небе, огни военного лагеря. Потом она вернулась к себе в палатку и сочинила вдохновенное стихотворение, призванное поднять боевой дух северян:
Труба Его трубит, назад пути уж нет. Предстанем в Судный день Пред Ним держать ответ. Не дрогнет же наш дух, И пусть разит рука. Бог с нами – на века.
Впоследствии эти строки обрели бессмертие под названием «Боевой гимн Республики».
Глава 9
Никогда еще будущее конфедератов не выглядело таким радужным, как в первые месяцы 1863 года. Так вспыхивает напоследок падающая звезда.
В мае заменивший бездарного Бернсайда генерал Хукер – Вояка Джо – предпринял очередное наступление на Ричмонд.
Оно было остановлено у Ченселлорсвилла, где кавалерия Джеба Стюарта налетела на правый фланг наступавших и рассекла девяностотысячную армию Хукера на несколько частей. Хукер отступил через реку Раппаханнок, оставив на поле сражения семнадцать тысяч убитыми. В отчаянной попытке найти наконец удачливого военачальника Линкольн поставил на место Хукера четырехзвездного генерала Джорджа Мида.
Победу конфедератов омрачало одно печальное обстоятельство. В сражении погиб Джексон Каменная Стена, причем его по ошибке застрелили двое своих же солдат.
Джексона заменил Стюарт, получив при этом очередную генеральскую звезду.
– Этих двоих следовало бы линчевать, – говорил Стюарт Роберту Ли. – Да разве это солдаты? Им бы кур на ферме выращивать. И что за дрянь берут нынче в армию?
– Любого, у кого есть две ноги, две руки, два глаза и кто умеет стрелять, – мрачно ответил Ли. – Взгляните правде в глаза, Джеб, колодец вычерпан почти до дна.
Позиционная война, истощающая обе стороны, подходила к концу.
В июне 1863 года под началом Джеба Стюарта был двенадцатитысячный корпус и двадцать четыре орудия. 5 июня все это воинство облачилось в парадные мундиры, чтобы явить себя очам президента, его кабинета и самых богатых и влиятельных представителей южной аристократии.
Наклонившись к мужу и дочери, герцогиня прошептала:
– Чем-то это напоминает бал, который дала герцогиня Ричмондская накануне Ватерлоо.
