Ридж.
Конфедерация шаталась, но, к разочарованию президента Линкольна, его войска никак не могли нанести противнику решающего удара. После каждого поражения, после каждого оставленного города или городка боевой дух южан только укреплялся, сопротивлялись они все более яростно.
12 марта 1864 года главнокомандующим федеральными войсками был назначен Улисс С. Грант.
Начал он с того, что задал крепкую головомойку генералу Миду за совершенно бездарное использование кавалерии.
– Послушайте, черт возьми, эти парни готовились к делу три года и при Геттисберге доказали, что они умеют драться. Этого мерзавца Джеба Стюарта пора наконец остановить, да так, чтобы больше не рыпался. Он с самого начала войны у нас как шило в заду сидит. Прикажите Филу Шеридану разобраться с ним.
Генерал Фил Шеридан, командующий кавалерийским корпусом армии северян, был кривоногий коротышка, который больше всего любил врубаться со своими людьми в самое пекло, ругаясь на чем свет стоит и размахивая саблей.
– За Филом я готов в огонь и воду, – произнес Кастер.
– А я за вами, – откликнулся Брайен О’Нил.
11 мая, в местечке под названием Йеллоу-Таверн, у них появилась возможность подтвердить свои слова делом.
Уверенно двигаясь по дороге, ведущей в Ричмонд, кавалерия янки буквально «выманила» Рыжую Лису из норы и заставила вступить в бой. Джеб Стюарт принял вызов и двинулся наперехват противнику.
У деревушки Йеллоу-Таверн, что на ручье Тернпайк, они и сошлись. Вокруг расстилались невысокие холмы – местность, идеальная для кавалерийского сражения. Одетые в голубое всадники Шеридана перекатывались через холмы подобно волнам, набегающим на берег. И разбивались о прибрежные скалы: конфедераты стояли насмерть.
И Джеб, и Фил Шеридан были в самом пекле, пролетая вихрем вдоль своих рядов, пересыпая команды отборной бранью и убеждая солдат стоять до конца и скорее умереть, чем хоть пядь земли уступить «гнусным мятежникам» либо «проклятым янки».
Ближе к полудню настойчивые атаки Кастера на корпус Ломекса, удерживающий ключевые позиции на левом фланге Стюарта, начали приносить плоды. Ломекс стал подаваться назад.
– Сейчас дожмем их! – заорал Кастер. – Вперед!
Полк Брайена О’Нила врезался в ряды всадников в сером и отбросил левый фланг Ломекса на триста ярдов. Кавалеристы и лошади метались в клубах пыли, так что порой было трудно отличить своих от чужих.
На вершине холма полковнику Роджеру О’Нилу удалось сбить воедино разрозненный отряд кавалеристов, что сразу же поставило под угрозу фланговые порядки Кастера. Под опустошительным огнем полковник Брайен О’Нил немедленно подался назад.
Джеб Стюарт вырвался вперед, беспрестанно паля из пистолета по отступающим янки. Под многими всадниками с той и другой стороны лошади были убиты, и кавалерия превратилась в пехоту. Полковник Брайен О’Нил соскочил с лошади и встал во главе спешенных, потерявших от страха голову людей. В результате наступающих мятежников встретила лавина огня. В ход пошли новые многозарядные карабины Спенсера. Конфедераты ложились один за другим, словно спелая пшеница под косой.
Какой-то сержант, не сумев перезарядить под огнем опустевший магазин карабина, отшвырнул его в сторону и вытащил пистолет.
Он прицелился в рыжебородого, мчащегося впереди конной цепи, и почти в упор выстрелил в него. Лошадь Стюарта бешено захрапела и встала на задние ноги, выбросив всадника из седла. Пуля попала Джебу в печень.
Его положили на носилки, и, пока выносили, к боли от раны добавилась непереносимая душевная боль. Стюарту открылась удручающая картина: его непобедимые некогда когорты, гордость всей армии, уступали в центре, справа, слева мощному давлению Шеридана, люди которого прорвали фронт сразу в нескольких местах, раздробили силы Стюарта и теперь методично уничтожали их по отдельности.
– Нет-нет, занимайтесь своим делом, – простонал он, видя, что Роджер двинулся за носилками. – Лучше пасть, чем быть разбитым.
Глаза Роджера заблестели от слез. Он притронулся к руке своего любимого командира и сказал сдавленным от горя голосом:
– Да нас и так уже разбили, Джеб. Просто их оказалось слишком много.
Он повернулся и посмотрел в сторону отдаленного холма, где удерживали последнюю позицию спешившиеся всадники конфедератов. Вокруг нее медленно стягивалось кольцо противника.
Вдруг Роджера потряс приступ бешеной ярости.
– Ах ты, негодяй, гнусный ублюдок! – загремел он, размахивая кулаками.
– Это вы о ком, полковник? – спросил один из санитаров.
Вспышка прошла так же мгновенно, как и возникла. Казалось, Роджер и сам не мог понять, что его так задело.
– Э-э, да ни о ком в особенности, капрал. Несите.
Между тем именно там, на верхушке холма, полковник Брайен О’Нил со своими людьми выкуривал из гнезда последних ос. Сражение закончилось. Поле боя осталось за Шериданом.
Генерал объезжал фронт, благодаря солдат и поздравляя с победой ближайших помощников – Меррита, Уилсона, Крегга и Кастера. Всем им было где-то между двадцатью и тридцатью. Самому Шеридану – тридцать два. В тот день под Йеллоу-Таверн торжествовала молодость.
Шеридан подал Кастеру руку.
