себе в спальню, он вылезал из своей «норы», и они болтали за бокалом вина или виски. Любовью они больше не занимались.
И наконец он настал, этот роковой день, пятница. Роджер должен был появиться в восемь вечера. Джесси надела платье из тафты вишневого цвета с небольшим турнюром, который шел ей больше, чем громоздкий кринолин. Каштановые волосы были пышно взбиты надо лбом, а на щеки Джесси положила вдвое больше румян, чем обычно.
– Перышки чистишь? – поддразнил ее Брайен.
– Как я тебе?
– Королева. Впрочем, нет. Все королевы, с кем мне приходилось встречаться, в сравнении с тобою, дорогая, просто сварливые старухи.
– Опять льстишь?
На прощание Брайен поцеловал ее.
– Удачи. Думаю, что, пока дождусь тебя, сгрызу ногти до костей.
– Потерпи. – Она вышла и закрыла за собой дверь спальни.
Полковник Роджер О’Нил появился ровно в восемь. Сэмюэл провел его в гостиную. В своем сером кавалерийском мундире О’Нил выглядел, что не преминула отметить Джесси, на редкость вальяжно.
– В этом одеянии чувствуешь себя полным ослом, – насупился Роджер. – Уж если облачился в него, надо быть на фронте, а не протирать штаны в президентском особняке.
– Свое войне вы уже отдали, Роджер. Как и Джеб. Еще немного, и вас бы тоже убили или ранили, – вопрос времени. К тому же мистеру Дэвису вы незаменимый помощник. Это его собственные слова, я слышала их от него не далее как в среду.
– И все равно не нравится мне эта работа.
– Ну что, сформулировали наконец послание генералу Макклеллану?
– Да, как раз сегодня кабинет министров утвердил окончательный вариант. – Роджер вытащил из внутреннего кармана конверт и передал его Джесси. – Послание короткое, всего три странички, но в нем четко и исчерпывающе отражена позиция правительства Конфедерации. В случае, если генерал Макклеллан будет избран президентом, одиннадцать штатов Конфедерации готовы на компромисс, приемлемый для обеих сторон, в основе которого лежит воссоединение с Союзом. Наше предложение: Макклеллан немедленно по избрании денонсирует Прокламацию об освобождении. Взамен одиннадцать штатов соглашаются с условиями Миссурийского соглашения. Иными словами, мы не будем распространять систему рабовладения на новые территории, а аболиционисты с Севера обязуются оставить свои безумные попытки посеять волнения среди рабов на Юге. Вот, собственно, и все. Прочитайте, да повнимательнее, и запомните, потому что письмо надо сжечь. Нельзя допустить, чтобы столь деликатный документ попал не в те руки.
– Ясно. Не беспокойтесь, Бог одарил меня фотографической памятью. Впрочем, иногда об этом приходится пожалеть. Не могу забыть слишком многого из того, о чем лучше бы не помнить.
Джесси положила конверт на стол рядом с диваном.
– Выпью, пожалуй, немного хереса. Присоединиться не желаете?
– С удовольствием. Позвольте поухаживать за вами? – Роджер приподнялся.
Джесси жестом остановила его:
– Нет-нет, дорогой полковник, я не могу позволить уставшему герою войны обслуживать себя. Посидите да выкурите сигару.
Джесси подошла к столику с напитками и отыскала графин с хересом, к которому они с Брайеном прикладывались сегодня утром в ее спальне. Так, все нормально, таблетка полностью растворилась. Она налила Роджеру полный бокал и закрыла графин крышкой.
– Ну а я передумала, выпью лучше немного портвейна. – Джесси наполнила свой стакан жидкостью потемнее.
Вернувшись к дивану, она протянула гостю небольшой серебряный поднос:
– Сэр.
Взяв бокал с хересом, Роджер подождал, пока она сядет рядом с ним.
– За успех вашей миссии.
Где-то в глубине глаз Джесси мелькнула веселая искорка.
– Да, за успех моей миссии.
Каждый отхлебнул понемногу. Роджер нахмурился и задержал жидкость во рту, пытаясь распробовать ее.
Джесси прижала руку к шее.
– Что-нибудь не так?
– Да нет, все нормально, просто не могу понять, что за букет, никогда такого не пробовал.
– Джон привез это вино из Франции еще в пятьдесят пятом году. Это была наша последняя поездка за границу.
– Да, совершенно ни на что не похоже. – Роджер сделал глоток и снова приложился к бокалу.
– Как там Равена?
– Да все по-прежнему. На этой неделе много работала в госпитале.
